Теперь он уставился на меня, и мне стало зябко под его неподвижным, холодным взглядом. В общем-то, плевать мне на него с высокой колокольни, но вопрос он задал интересный. Мне тоже непонятно, почему Лика до сих пор не послала меня куда подальше. Перепихнуться в охотку и разбежаться — это понятно, встречаться раз-два в неделю, чтобы удовлетворить физиологические потребности, пока поиски более достойного партнера не увенчались успехом,— тоже было бы вполне в стиле госпожи Стебелихиной. Но пригласить к себе жить…
Я ведь бабочка-однодневка — всю жизнь лечу от любви до любви, как электричка метро от станции до станции. В этих делах я не отличаюсь разборчивостью — миг, и уже загорелся: ах, какие глазки, волосы или там сиськи и бёдра. А в следующий миг — погас и в кусты. Как говорил Оскар Фингал О’Флайерти Уилле Уайльд: «Предмет страсти меняется, а страсть остаётся единственной и неповторимой». И это, наверно, на лбу у меня написано, потому что иначе как временного партнёра по койке женщины меня не воспринимают.
Признаться, во мне действительно нет ничего, заслуживающего долгой и верной любви. Особыми сексуальными способностями я не отличаюсь, литературными — тоже. На окололитературной работе кормится масса народу, и я — один из многих. Трудиться в поте лица в солидной газете или журнале мне в лом, поскольку обо мне, как об Онегине, можно сказать: «Но труд упорный ему был тошен». Крапать детективно-фэнтезийную подёнщину или, взяв женский псевдоним, строгать дамские романы — тем паче. Да и необходимой для этого усидчивости у меня кот наплакал. Раздолбай, в общем, косящий под богему, и Лика этого не могла не разглядеть. Объяснить слабость, которую она ко мне питает, можно лишь народной мудростью, гласящей, что любовь зла…
Вероятно, Лика и сама чувствует, что запала не на того. Порой на неё вдруг накатывает — придирается, язвит, чего раньше за ней не водилось. На работе сорваться немудрено — среди заказчиков порой такие уроды попадаются, что и у ангела рога прорежутся, но дома-то при моей покладистости, а вернее, пофигизме вроде не с чего. Может, она так наказывает меня за те чувства, которые я в ней пробуждаю? Или себя таким образом наказывает?..
—▫Кто бы мог подумать, что нынешняя молодёжь ещё способна на какие-то чувства?▫— продолжал между тем господин Мамелюкин, вновь сосредоточивая своё внимание на Лике.— Я думал, ты такая же бездушная пустышка и дегенератка, как большинство представителей подрастающего поколения… Стало быть, не зря Мила с тобой дружила.
Господин Мамелюкин протянул руку и резким движением вырвал кляп из Ликиного рта.
—▫Сам дегенерат!▫— выпалила Лика, обретя способность двигать онемевшими губами.
—▫Ничуть,— криво усмехнувшись, ответствовал господин Мамелюкин.— Я делаю то, что давно пора было сделать. Очищаю землю от скверны.
—▫Какой скверны? Что ты несёшь?!▫— выкрикнула Лика, суживая глаза и скалясь, как разъярённая кошка.— Для чего заманил нас сюда? Что за кретинизм ты затеял?..
—▫Будешь орать, снова пасть заткну,— холодно прервал её Игорь Евгеньевич, и у Лики хватило ума придержать ядовитый язычок.
—▫Что вы затеяли? Зачем?▫— спросила она значительно тише и спокойнее, хотя я видел, что далось это ей нелегко. Шея напряглась, от носа ко рту пролегли глубокие морщины, словно она разом постарела на пяток лет.
—▫Кто-то должен ответить за гибель моей семьи…▫— пробормотал Игорь Евгеньевич, и я похолодел, увидев, как в глазах его вскипает серая муть.— Кто-то должен… И если я не могу найти и покарать виновных… Если никто не желает найти их и покарать… Если никому здесь нет дела до гибели моих…— Он запнулся, лицо исказила гримаса боли и страдания, и, словно в трансе, закончил: — Пусть месть осуществят Великие Старые Боги…
—▫Игорь Евгеньевич, вы не в себе! Вы нездоровы!
—▫Кто-то должен ответить за гибель моей семьи…— повторил он, явно не услышав Лику, и, отвернувшись от нас, продолжал бормотать, уже ни к кому не обращаясь: — И раз никто отвечать не желает, ответить придётся всем… Четыре тысячи лет назад на месте Питера было море. Год за годом оно стремится вернуть себе потерянное… Год за годом. Наводнения случаются одно за другим, год за годом… Но тщетно, тщетно… Так пусть же Ктулху поможет морю. Пусть утопит убийц и всех тех, кто не смог, не пожелал им отомстить. Кто остался равнодушен… А вместе с ними и весь город… Но если Великие Старые выберут иной путь отмщения… Что ж… Им виднее, как очистить эту землю от скверны…