Если приятель, например, одалживая полтыщи рублей, думает, что ты зажравшаяся сволочь, это не радует и не способствует праздничному восприятию жизни. Деньги-то я ему, так или иначе, дам — у всех накладки случаются, но, когда он так думает, хочется дать тысячу и никогда больше не видеть.
Мне говорили, что, если опыт получится, я буду видеть людей насквозь. Сомнительная, доложу вам, радость. И без того паскудства всякого хватает, которое невооружённым глазом разглядеть можно. Ну вижу я, трое в парадняке топчутся, так и без эмпатии ясно — либо денег им надо, либо кулаки чешутся. С другой стороны, при всей эмпатии своей не ощущаю я исходящего от Михаила зла. Догадываюсь, заявится сюда сейчас с Катей проведать, куда это я пропал, чтобы застать меня с Лизой в «интересном положении». Но зла при этом в нём нет. Просто нужен я ему в качестве соперника, как рыбе зонтик. Не вообще — вообще-то он мне работу поручить хочет,— а именно в качестве конкурента…
—▫Ну чё, так и будешь столбом стоять?▫— спросила Лиза и снова надвинулась на меня, призывно встряхивая огромными дойцами.
—▫Не обожгись,— попросил я, опуская сигарету так, что тлеющий кончик её почти уперся в вызывающе проступивший сквозь тонкую блузку сосок.
Лиза отпрянула, а я огляделся по сторонам — мрачноватыми картинами была заполнена эта «малая мастерская».
Намалёванные на картоне этюды стояли в два ряда на приколоченных к стенам деревянных направляющих, и, судя по исходящему от них запаху, сотворил их Михаил недавно. В разных ракурсах на них были изображены громадные города на дне океана, где среди исполинских зданий, башен и каменных глыб, отдалённо похожих на купола храмов и крепостные башни, плавали странные человекоподобные рыбы.
—▫Серый, ну ты чё, совсем меня за женщину не держишь?▫— жалобно спросила Лиза.
Теперь она придвинулась ко мне сзади, уперев мне в спину свои могучие титьки, словно пушечные стволы.
—▫Отскечь, а то прижгу невзначай,— предупредил я, с трепетом разглядывая сновавших среди человекорыб осьминоговидных существ.
Не слабо у Миши фантазия разыгралась! И, сдаётся мне, неспроста…
—▫Вот вы где, пропащие души!▫— воскликнул Михаил, появляясь вместе с Катей на пороге «малой мастерской».— А мы вас заждались, водка в горло без дорогих гостей не лезет!
—▫Это у него не лезет, а я её, проклятую, на дух не выношу,— заявила Катя, ловко вывёртываясь из-под руки высоченного, коротко стриженного, похожего на тяжелоатлета Михаила.— Пошли, настало время кофе и торта.
Молодец, мысленно похвалил я её, так его, сверхталантливого. По ушам его, по клешням, по зенкам развратным.
Отобью Катьку, пусть себе другую Музу ищет, хорошего понемножку.
И тут же пришла мне в голову мысль, что не так всё просто получится, и чего-то я недопонимаю. Знала ведь Кэт, что я Андромеду увижу. А увидев, догадаюсь, кто Михаилу позировал. Да ещё наброски эти словно нарочно на виду оставлены. То есть нарочно они, конечно же, и оставлены. Из чего вывод напрашивается очевидный: раз Катька моему приходу не воспротивилась, значит, хотела, чтобы я понял: место в её койке занято, а во мне она видит хорошего парня, и не более. Приятелями были, такими нам и впредь оставаться надобно. Грустная картинка проявляется. Век бы её не видел.
—▫Впечатляет подводное царство?▫— спросил Михаил, по-своему поняв моё молчание.
А как ещё он мог расценить то, что я пялюсь на стену с его эскизами и ни бэ‑э‑э, ни мэ‑э‑э, ни ку‑ка‑реку?
—▫Забавно. Тоже заказ какой-то?
—▫Понимаешь, какая штука смешная… Снятся мне в последнее время подводные сны. Ни с того ни с сего, прямо-таки спасу от них нет. Думал, нарисую их — полегчает. Говорят, если навязчивый сон расскажешь, он преследовать перестает. Как бы не так, держи карман шире!
—▫О снах вы успеете поговорить, а кофе остынет,— напомнила Катя.
—▫Остынет, подогреем,— небрежно бросил Михаил, облачённый по случаю приёма гостей в белую рубашку с малахитовыми запонками.
Был он высок ростом, ладно скроен и крепко сшит, ему бы в менеджеры идти, а не в художники. И составляли они с Катей, на сторонний взгляд, замечательную пару, если бы не едва уловимый оттенок пренебрежения, звучащий в его голосе, когда он говорил о ней: «моя учителка».
—▫Стоило ли тогда его варить? Можно было и растворимый забодяжить,— нахмурилась задетая его тоном Катя.
А я подумал, что не одного Михаила мучат в последнее время повторяющиеся из ночи в ночь «подводные» сны. Но обсуждать с ним эту тему не хотел. И кофе с тортом тоже не хотел. Я хотел выбраться из Мишиной квартиры и долго-долго, а лучше никогда не видеть ни его, ни Катю.