—▫Действительно, почему бы нам о снах на кухне не побазарить?▫— поинтересовалась Лиза.— Хоть под кофе, хоть под водку. Если она ещё осталась.
—▫Осталась, Лизунчик, осталась,— успокоил ее Михаил.— Всего у нас вдоволь, на всех хватит. Каждому по потребностям — почти как при коммунизме.
Это была чистая правда. Папа у Михаила был, по словам Кати, очень богатенький, очень влиятельный Буратино. И единственного сынка обеспечивал всем необходимым. И ладно бы деньгами — не в них счастье. Но что важнее — он обеспечивал его заказами. Знал я ребят талантливых, да только на фиг никому не нужных. Сам был из таких. Не художник, правда, фотограф. Но кому нужен толковый фотограф без связей? Даже архиталантливый? В том-то и фишка. Потому я и заделался лабораторной крысой. Крысой, отчётливо вдруг ощутившей, что Михаил за мой счёт ещё нынче поразвлечется, а вот Катя… Ничего, кроме сумятицы, царившей сейчас в её голове, уловить я, как ни старался, не мог…
Эмпатиметр, он ведь не мысли, а чувство улавливает, настроение, состояние. У Кати сегодня состояние близкое к истерике, но причин для этого может быть тысяча. Вот только теперь это меня волновать не должно…
—▫Пошли спасать остывающий кофе,— сказал я и вслед за Лизой, спешившей накатить стакан и позабыть о проваленном задании, двинулся из «малой мастерской».
—▫Ну, что ты о моих работах скажешь?▫— спросил Михаил, придерживая меня за локоть посредине «главной мастерской».— Я тут над новой серией картонов тружусь — для дегустационного винного зала. Как тебе моя Андромеда нравится? Хороша?
—▫Хороша,— признал я и, покосившись на Катю, добавил: — Отличная машинка для закатывания губ.
Катя покраснела от корней волос до краёв выреза блузки и юркнула на кухню.
—▫А какое отношение Андромеда к аргонавтам имеет?▫— поинтересовался я, чтобы избавить Михаила от необходимости реагировать на «машинку». Не для него сказано, не ему и ответ держать.
—▫Никакого. Андромеда сама по себе, они сами по себе. Сюжеты разные, но в тему «Золотая Эллада» вписываются.
—▫Эллада — это классно,— признал я, потому что с детства люблю греческие мифы.— Однако мир Ктулху у тебя лучше получился. Убедительней. Таинственней и страшней, чем эта ползущая из воды каракатица.
—▫Какого Ктулху?▫— спросил Михаил, и я понял, что Лавкрафта он не читал. И шумиха, поднявшаяся ни с того ни с сего вокруг пророческих видений, снов и предсказаний по поводу грядущего пробуждения Ктулху, прошла мимо него. Чего и следовало ожидать, если он день-деньской над своими картонами работает. По-всякому его творения можно оценивать, но трудолюбия ему точно не занимать.
Тем более любопытно, как до человека, модной истерией не захваченного, из мастерской на свет Божий не вылезающего, могли эманации этой мифической твари достигнуть?..
—▫Что за Ктулху?▫— требовательно повторил Миша, когда мы входили в кухню-гостиную, созданную путём устранения изрядного куска стены, соединявшей комнату с закутком, который и кухней-то называть было неудобно.
—▫Кто тут про Ктулху заговорил?▫— громко вопросил успевший изрядно подзаправиться невзрачный тощий мужик с клочковатой бородой, поднимаясь из-за круглого старинного стола, застеленного вместо скатерти пестрой простыней.— И куда женщины уволокли водяру? Михась, скажи им, чтобы отдали, у меня от кофея изжога и похмелье!
—▫Садись, Вальдемар, вернут тебе водку,— распорядился Михаил.— Скажи только, ты-то откуда про Ктулху знаешь?
—▫Говорят, книжки о нём всякие написаны. Но я враньё не читаю, ты знаешь. Да и к чему мне, когда Повелитель вод сам ко мне является и картины своего царства показывает?▫— Вальдемар ткнул в мою сторону кривым пальцем.— А ты, если хочешь взглянуть, какое оно на самом деле, как застолье отгремит, айда ко мне. Я тут рядышком подвальничаю. И моя-то мазня покруче Михасиной будет. Ему заказы выполнять надо, деньгу заколачивать. А за изнанку мира заглянуть некогда. Некогда, да и незачем…
Я сказал, что с удовольствием взгляну на картины Вальдемара, хотя у меня создалось впечатление, что к концу посиделок он будет уже никаким и заснёт тут же, в одной из мастерских Михаила. Однако я недооценил стаж пожилого деятеля искусств. Когда гости начали расходиться, он был загружен не больше прежнего, несмотря на то что исправно угощался водочкой, в то время как мы чинно попивали кофе, заедая его тортом с лихим названием «Графские развалины».
Тем не менее именно он напомнил мне, что пора завершать гостевание, полночь близится, надобно и честь знать. Надобно, согласился я и отправился разыскивать скрывшегося в недрах крупногабаритной квартиры-мастерской Михаила, чтобы договориться с ним о деловой встрече. О фотографировании его картин мы за весь вечер так и не успели переговорить, хотя ради этого-то я сюда и пришел. Ну и из любопытства, конечно. Трёпа его я за время организованных Катей походов по театрам и картинным галереям вдоволь наслушался, а вот картин до сих пор не видел.