Сегодня же я имел опыт впервые заплатить за себя: консьерж гостиницы поднёс браслет на своей руке к браслету на моей левой руке, экран моего браслета ожил и на нём замигала сумма оплаты за номер и баланс моего счёта. Я поднёс своё правое запястье к мигающему экрану, браслет булькнул, цифры остановились и экран погас, а консьерж удовлетворённо кивнул головой. А завтра мы на том же самом квадрокоптере вылетаем в скотоводческую деревню.
День второй.
В этот раз в квадрокоптер загрузилось на одного человека больше, с нами полетел Филипп. Воспользовавшись тем, что квадрокоптер над дикой территорией переключился в полуавтоматический режим, мы подняли его до высоты горного хребта. Сверху перед нами открылся фантастический вид: мы летели вдоль зеленовато-стальных склонов горной гряды, сползающих в бескрайнее тёмное море, а за высокой грядой простиралась загадочная снежная пустыня. В салоне стало холодно, так как он не был рассчитан на северные условия. Но уже через полчаса мы приземлились в большой красивой долине, защищённой от ветров высокими горами, здесь было гораздо теплее. Несколько посадочных площадок были пронумерованы и находились на другом берегу ручья по отношению к спрятанной в чаще леса деревянной базе. Нас расселили по отдельным комнатам, в которых совсем незнакомо пахло деревом, и дали час на знакомство с лагерем. Сидеть в номере не хотелось, и я выбежал из дома на широкую террасу, которая смотрела на отвесную скалу, с вершины которой низвергался вниз узкий поток воды. Я так увлёкся обследованием территории, что чуть не пропустил обед. В просторной светлой зале были накрыты длинные деревянные столы, мы сели с того края, что был ближе к окну. На столе уже стояли графины с каким-то ягодным напитком. Мы наполнили бокалы и стали обсуждать насыщенный многокомпонентный вкус напитка, как вдруг появились две юные официантки, одетые как в древних фильмах в белые передники и с ободком на голове, покрытым собранной в складки белой тканью. Они стеснялись смотреть нам в глаза и просто молча расставили перед нами подносы с закусками и почти убежали. Мясо, нарезанное пластами, произвело на нас ужасающее впечатление, у нас почти пропало желание трапезничать за этим столом, но Филипп быстро унёс этот нежелательный поднос обратно в столовую. Он извинился за девушек, которые работают совсем недавно и ещё не умеют отличать приезжих из Кластера от гостей из Рунии. А мы стали пробовать сырную тарелку, отказаться от которой уже не могли в силу профессиональных обязанностей. Кстати, такого многогранного накатывающего волнами послевкусия мы в своих изделиях добиться так и не смогли.
После обеда я решил протестировать своё оборудование и разложил его компоненты на столе у себя в номере. Окно было открыто, и я увидел, что наши официантки, уже переодетые в какие-то местные костюмы, сидели на лавочке под деревьями, о чём-то болтали и смеялись. Я попытался с помощью ошейника-переводчика уловить смысла их речей, но до официанток было далеко, и мой переводчик ничего не понял. Потом они достали из карманов довольно неплохие доски и стали снимать себя, корча всякие смешные рожицы. Как я позже узнал, одну из девушек, хрупкую непоседу, зовут Жозефина, а другую, сильную и коренастую — Адель. Жозефина совсем не боялась выглядеть дурнушкой и строила своим личиком такие некрасивости, что я даже испугался за её нормальность. Внезапно они одновременно посмотрели на часы, и Жозефина вскочила со скамьи и подбежала к высокому дереву. Она как пантера стала пробираться к вершине дерева, перескакивая с ветки на ветку. Где-то уже возле макушки дерева я заметил привязанную к ветке длинную верёвку. Жозефина отвязала её и, обмотав ею несколько раз вокруг кисти, прыгнула вниз. Она полетела по дуге, потому что дугой конец верёвки был привязан к вершине ещё более высокого дерева, и в итоге упала в большой стог сена. Жозефина раскинула руки в разные стороны и рассмеялась, а её толстые, как солома, светлые волосы слились с сеном на вершине стога. А Адель снимала всё это представление на свою доску. Что это было?