Потом уже Анатолий Григорьевич разобрался, что экспедитором в отделе числилась племянница старика, никаких обязанностей не выполняла, но зарплату получала. Уволились родственники одновременно, доказательств подлога не было, да и зачем было бросать тень на отдел.
А ещё Анатолий Григорьевич почему-то хорошо запомнил один день из детства сразу после смерти Сталина. К ним домой зачем-то пришла географичка из школы, в то время, кажется, были обязательны обходы квартир учеников, и мать усадила её на кухне пить чай. Толя подслушивал их беседу, стоя за дверью общей комнаты.
— Как теперь жить будем? — неестественно жалостливо причитала мать.
— Тяжело, конечно, но вот, говорят, собираются отменить плату за обучение в старших классах, — также неестественно сочувственно поддерживала её географичка.
Географичка не пользовалась в школе авторитетом и то, что мать унижается перед ней, унижало и Анатолия, но он был замечен матерью за дверью, и отправлен на улицу. Через несколько дней в семье случился скандал, оказывается, пока мать угощала географичку конфетами с чаем, младшая сестра Валька выследила, где мать прячет конфеты. Так как место это было высокое — полка в прихожей для хранения шапок, то на помощь была вызвана подружка, на плечи которой и взгромоздилась Валька, чтобы опустошить тайник. И когда мать нашла за кроватью обёртки от конфет, то Вальке сильно досталось от матери, ведь конфеты всегда береглись для особого случая.
А по вопросу распределения квартир, как узнал позже Анатолий Григорьевич, было закрытое заседание горисполкома. Выяснилось, что много квартир, переданных предприятиям для распределения очередникам, стояли незаселенными. Директора придерживали их оформление, так как возможностей для премирования у многих руководителей не было, а работу нужно было делать, людей мотивировать. Вот молодые отцы семейств за заветное обещание «получить» квартиру и пахали, кто на полигонах невылазно по полгода, кто в цехах с вредностью, кто на работе спал, чтобы министерскую тему сдать досрочно. А дай им квартиру, считай, что на полгода про работника можно забыть. Будет в ночных очередях дежурить за стенкой или кухонным гарнитуром, унитазы доставать, а потом еще сколько водки будет выпито. Поэтому держали нужных работников на крючке до последнего.
Столько лет отдано службе, многое уже и забылось. Вот, в конце 80-х ремонтировали малый зал в горисполкоме, «выбили» фонды на дубовую доску из Чехословакии. Анатолий Григорьевич тогда нашел мастера краснодеревщика — связи уже в городе были. Отделка зала получилась благородная. Из ботанического сада Анатолий Григорьевич привез фикусы и пальму, горшки керамические для растений заказали из Риги. Теперь тематическое оформление залов заказывают в дизайнерских студиях: остоугольные формы из дешевого пластика в бело-сине-красных цветах, устремленные в будущее. «Живых цветов сейчас не ставят, — подумал Анатолий Григорьевич, — да и ладно, мне меньше хлопот».
Ивану Никандровичу очень понравился обновлённый интерьер зала, и он поручил Анатолию Григорьевичу договориться с мастером-краснодеревщиком об отделке его загородного дома. Дубовые доски, оставшиеся на складе после ремонта, Савельев выкупил, рассчитавшись до копейки. Много раз Анатолий Григорьевич мотался за город, привозил то лак, то шпаклевку. Оправдал доверие Ивана Никандровича. И вскоре после этого, приглашает его секретарша срочно зайти. Иван Никандрович опять же сесть не предложил, но по-отечески сказал: