– Прямо явление сатаны! – нервно усмехнулся Пульхров, утирая со лба холодный пот.
– Да уж. Не мудрено, что люди при виде сего ужаса Богу душу отдавали, либо ума лишались. Но, полно. Пойдемте на творцов этих монструозов посмотрим.
В первой комнате у большого, стоящего на тонких ножках, ящика корчился в крепких руках городовых худощавый господин. В свете фонарей мелькнули черные бакенбарды.
– Михаил Николаевич, господин Пургин, полноте. Неужто не понимаете, что все для вас кончено?
Услыхав свое имя, преступник замер, вздохнул и хрипло выдавил:
– Сдаюсь. Велите отпустить меня.
Я сделал знак и городовые ослабили хватку. Злодей потер онемевшие от крепких объятий члены и обреченно опустился на маленький раскладной стул.
– Ваш подельщик Петр Ежецкий во всем признался. Так что и вам советую последовать его примеру.
Пургин с усмешкой кивнул:
– Я сразу же понял, что сдал нас Петруша, жидкая душа. Эх, а какова задумка была!
Один из городовых, заметив стоявшую на полу керосиновую лампу, зажег ее. Свету прибавилось, и мы смогли рассмотреть странный аппарат. Это был довольно большой ящик, обшитый толстой грубой кожей с блестящими металлическими клепками по швам. Короткой трубой, толщиной дюймов в пять, он был, как нам показалось, прислонен к стене. Но присмотревшись, я заметил, что трубка расположена как раз напротив отверстия. На верхней крышке ящика возвышался округлый плоский с боков горб, толщиной в три дюйма. Под ним торчал небольшой штурвальчик с ручкой.
– Это и есть ваш проэктор живых картинок? – спросил я.
Пургин устало поднял голову, любовно погладил рукой ящик и не без гордости в голосе протянул:
– Да. Гениальное изобретение одного безвестного француза. Хотя, господин Лепрене, покойный, едва узнал бы свое детище. Его усовершенствовал не менее гениальный и не менее безвестный одесский механик Тимчук. Теперь можно сколь угодно долго картинки крутить без вреда для пленки!
– Какое замечательное изобретение вы, господин Пургин, поставили на служение злу! Ведь это чудо могло и так вам принести и деньги, и славу.
– Могло, – согласился преступник. – Но для этого мне надо было тысячи три-четыре стартового капитала. Да и богатство мое изобретение мне бы дало не сразу. Вам ли, господин полицейский, не знать, сколь жадны наши бюрократы. Мигом бы с меня последние, пардон, панталоны сняли. Без протекции у нас в России любое дело на корню сохнет. А за границей мне, по некоторым причинам, его демонстрировать было б не с руки.
– Конечно, ведь за убийство его изобретателя вам там не поздоровилось бы! – язвительно заметил я.
Пургин хмыкнул:
– Клевета, господин полицейский. Бездоказательная клевета. Я даже не стану тратить время на обиды. Как бы то ни было, демонстрация работы аппарата сего в России мне не принесла бы той прибыли, что я ожидал.
– Это всего лишь оправдание ваших преступных замыслов. Вы и не попробовали пустить ваши гениальные идеи на благое дело. Ну, да ладно. Спорить нету смысла.
И я прошел во вторую комнату. Там все было гораздо спокойнее. Толстый лежал на полу без чувств, а склонившийся над ним Ракитин пытался привести его в себя шлепками по брюзлым щекам.
– Вот, ваше высокобродь, извольте, – встретил меня усмешкой городовой Метальников. – Какие нежные бандиты пошли! Едва нас завидел, сразу – хлоп! – и в обморок!
Я достал из кармана флягу с коньяком и, протянув ее Ракитину, предложил:
– На-ка, влей ему глотка два.
Городовой, втянув носом аромат напитка, с сожалением ответствовал:
– Эх! Я б и сам не отказался от глоточка!
Я знал, что Ракитин совершенно равнодушен к спиртному и всего лишь храбрится перед своими более старшими товарищами после страшной картины последних минут. Желая подбодрить его, я согласился:
– Это можно будет. Но только после завершения дела. А то я тебя знаю!
Ракитин благодарно просиял и аккуратно наклонив фляжечку, влил лежащему на полу толстяку в рот ароматную жидкость.
И вдруг сзади раздался ужасный грохот, потом вопли и из комнаты, где стоял аппарат, выбежал размахивая руками горящий человек. Он со заметался по коридору, потом бросился к выходу. За ним бежали двое полицейских.
– Тащите этого на выход! – скомандовал я и кинулся вслед за горящим человеком.
Во дворе полицейские уже сбивали с лежащего на земле человека пламя.
– Сымай мундир, Щукин! – крикнул один из полицейских.