— Все ухудшается, — сказала Джо-Бет.
— Значит, вы заметили?
— О чем вы?
— Похоже на то, что люди начали вести себя очень странно. Количество самоубийств со временем прорыва в Гроуве увеличилось вдвое. По всей стране бунты в психиатрических лечебницах. И держу пари, что это только видимая часть айсберга. Многое скрыто от нас. Скрывается специально.
— Но кем?
— Правительством. Церковью. До меня к вам никто не приходил?
— Нет. А вы думаете, могут прийти?
— Конечно. Вы же были в центре событий.
— Но это не наша вина! — запротестовал Хови.
— Я этого и не говорю. Я не хочу вас ни в чем обвинять. Но предупреждаю — в покое вас не оставят Вы слишком многое видели. Это знают наши люди, знают и у них.
— У них? — спросила Джо-Бет.
— Иад. Они имеют здесь агентов, которые готовили их вторжение.
— Откуда вы об этом знаете?
— В данный момент я вынужден скрыть свои источники, но, надеюсь, когда-нибудь смогу вам о них рассказать.
— Вы говорите так, как будто мы с вами, — сказал Хови. — Это не так. Мы хотим просто жить спокойно. Если надо, мы уедем в Европу, в Австралию, куда угодно.
— Они найдут вас. В Гроуве они слишком быстро подошли к своей цели, чтобы теперь успокоиться. Они знают, что мы в растерянности. Субстанция отравлена, и никто сейчас не видит хороших снов. Может, вы и хотите жить в стороне от всего этого, но вряд ли сможете. Особенно с такими отцами.
— Что вы знаете о наших отцах? — воскликнула Джо-Бет.
— Они не на небесах — вот и все, что я могу вам сказать. Повторяю, что пока не могу раскрыть вам источники моей информации. Может быть, потом. Но я в свою очередь хочу понять, что же случилось в Гроуве.
— И я этого хочу, — тихо сказал Хови. — Я мог узнать об этом от Флетчера, но не захотел тогда.
— Вы сын Флетчера. В вас его дух. Нужно только уметь услышать.
— Он был гении, — сказал Хови. — Хотя половину жизни он был без ума от наркотиков, все равно он остался гением.
— Я слушаю, — сказал д'Амур. — Вы расскажете мне?
— Да. Расскажу.
Грилло сидел в кафе на бульваре Ван Нейса, пытаясь вспомнить, какое удовольствие люди получают от еды, когда кто-то вошел и сел рядом с ним. Была середина дня, и кафе почти пустовало. Он поднял голову, чтобы возмутиться навязываемым ему обществом, но вместо этого воскликнул:
— Тесла!
Она была одета чисто по-бомбекски: стая керамических лебедей на фиолетовой блузке, ярко-красный платок, темные очки. На бледном лице выделялась полоска помады, в тон платку. И глаза ее, когда она сдвинула очки на нос, были такими же шальными.
— Да.
— Что «да»?
— Да, Тесла.
— Я думал, ты умерла.
— Легко было ошибиться.
— Ты настоящая?
— В каком-то смысле, конечно. Но в нашем, человеческом, я такая же настоящая, как и ты. Что у тебя нового?
— Ничего особенного. Возвращался пару раз в Гроув посмотреть, кто выжил.
— Эллен Нгуен?
— Ее не нашли. И Филиппа. Я сам наводил справки. Бог знает, что с ней стало.
— Хочешь, мы ее поищем? Хотя у нас сейчас много дел. Когда я вернулась домой, приходили разные люди и задавали вопросы. Но у нас есть кое-какое влияние, и я этим воспользовалась.
— Кто это «мы»?
— Ты не собираешься доедать этот чизбургер?
— Нет.
— Прекрасно, — она придвинула тарелку к себе. — Помнишь Рауля?
— Я встречался только с его телом.
— Можешь встретиться с ним сейчас.
— Как это?
— Я нашла его в Петле. По крайней мере, его дух, — она улыбнулась ртом, перемазанным в кетчупе. — Знаю, это трудно объяснить… словом, он внутри меня. И он, и та обезьяна, из которой его сделали, тут, в моем теле.
— Да, твоя мечта сбылась. Все для всех.
— Похоже, что так. По крайней мере, мы на это надеемся.
— У тебя сыр на подбородке.
— Сейчас мы его стряхнем.
— Погоди… Я рад тебя видеть. Но я никак не могу взять в толк… Слушай, тебя еще можно звать Теслой?
— А почему нет?
— Но вас же там двое?
— Тело ведь мое.
— Да. Я не выгляжу очень ошарашенным?
— Да нет. А ты ошарашен?
— Нет. Только удивлен.
— Все тот же мой Грилло.
— Скажи еще «наш Грилло».
— Нет. Мой. Можешь перетрахать всех лос-анджелесских красоток, все равно останешься моим. Я всегда остаюсь с тобой.
— Это что, сценарий?
— Он тебе не нравится?
Грилло улыбнулся.
— Не такой уж плохой.
Она взяла его за руку.
— Могу я рассчитывать на тебя?