Виссак во время своего визита в Лондон должен был проверить, является ли Котов действительно перебежчиком. Для этого он, во-первых, захватил с собой специально подготовленные материалы. Во-вторых, представил англичанам биографические данные лиц из числа представителей нашей власти, которые, согласно сведениям, полученным от Котова, могли бы оказаться агентами Москвы
Он повернулся к Виссаку:
- Вам слово.
- Скажу сразу, - начал Виссак, - Поведение Котова вполне убедительно. У меня было с собой восемь документов. Четыре подлинных, четыре - фальшивых - они были подготовлены в сотрудничестве с министерством. Подлинные документы относились к числу тех, которые Котов, по его словам, видел в Москве в 1982 году, - протоколы нашего комитета обороны. А остальные представляли собой якобы протоколы следующих заседаний того же комитета. Я не собирался устраивать проверку на документах кабинета министров или на чем-нибудь в этом роде...
Виссак сделал многозначительную паузу и продолжал:
- Так вот, ознакомившись со всеми этими бумагами, Котов выбрал три из них - все подлинные, и заявил, что прочих протоколов он никогда прежде не видел.
- Могло быть и случайным совпадением, - высказался один из присутствующих.
- Такое всегда можно предположить. Тем не менее после целого дня работы с этим перебежчиком я пришел к выводу, что никто его к нам не внедрял. Он располагает солидным объемом информации, правда, приукрашенной кое-где сведениями, которые, по его представлению, мы хотели бы получить. Но в целом его информация вызывает доверие и работа нашего комитета обороны известна ему досконально. У него абсолютно точная информация на этот счет.
- Вы не допускаете, что Котов действительно, зная некоторые вещи, остальное домысливает? - такой был задан вопрос.
- Перед нами человек, явившийся из Москвы, из четвертого главного управления, чтобы рассказать нам о наших собственных танках, наших военных диспозициях в НАТО и даже - тут Виссак чуть наклонился вперед и в голосе его прозвучало нечто вроде волнения - о том, что в его управлении и на двух конференциях КГБ, посвященных деятельности НАТО, шла речь о том, что в наших правящих кругах действует их агент. Предположительно член правительства - бывший или нынешний.
- А как насчет биографических материалов? - спросил директор.
- Тут возникли трудности, - сказал Виссак, - Мои беседы с Котовым происходили в присутствии представителя Ми5. Вам также известно, что наш министр крайне неохотно согласился предоставить биографические данные британцам, которые к тому же записали тексты всех моих бесед с Котовым. По этой причине мне пришлось быть весьма сдержанным. Точным, но сдержанным. И о многом умолчать.
Он снова сделал паузу и тонко улыбнулся:
- Очень немногие наши представители власти могут похвастать безупречной биографией. Согласно вашим указаниям, я свел содержимое каждого досье к датам, должностям, адресам. В этом роде...
- И что?
- Никакого прогресса, - со всей прямотой ответил Виссак. И добавил, Я особо и не рассчитывал на успех. Разве что позже...
Он слегка отвернулся к директору, последняя фраза повисла в воздухе.
- Так есть у нас список подозреваемых лиц? - спросил кто-то.
Директор поспешил ответить:
- Никаких подозреваемых. Предстоит ещё поработать.
Тот, кто спрашивал, - сотрудник архива - снова задал вопрос:
- Чего вы хотели бы от меня?
- Виссак обратится к вам в свое время.
- А как насчет министра?
- Нам пока нечего ему сказать. Мы, собственно, никому ничего не можем сообщить - ни президенту республики, ни премьер-министру, ни сенаторам. Никому. Дело должно остаться в этой комнате. Все поняли?
Присутствующие закивали в знак понимания и согласия. Когда они ушли, директор сказал Роберу Виссаку:
- Буду у вас в девять.
- Хорошо. У меня есть ещё кое-что. Весьма неприятное.
Одной из заповедей директора было ни в коем случае не спешить, если ему предстояло что-то узнать, какими бы важными не сулили оказаться новости. "Скажи ему, что наконец-то назначен день страшного суда, и он тут же ответит, что не может заняться этим делом раньше трех во вторник" сострил как-то его секретарь.
У Робера Виссака не было хобби - никаких интересов помимо работы. Не было друзей и, похоже, не было даже аппетита. Его квартира на одной из безликих улиц возле авеню Мэн отличалась, как и её хозяин, анонимностью и отсутствием человеческого тепла. Обставлена вещами, купленными как бы наспех, без всякого энтузиазма в ближайшем мебельном. За многие годы Виссак обзавелся лишь необходимым минимумом предметов. В гостиной - полка с несколькими справочными изданиями, стол, на котором громоздились журналы правого направления, что соответствовало политическим взглядам хозяина. Все аккуратно прибрано: ритуал уборки совершался каждое утро в шесть и предшествовал чашке черного кофе, душу, небольшой гимнастике и смене белья, все это под радио, сообщающее новости. В восемь он уже сидел за своим столом в казармах Мартье.
А сейчас он расположился в низком кресле напротив директора ДГСЕ. Курили, пили бренди.
- Указание министра мою задачу не облегчило, - заметил Виссак.
- Тем не менее он рассудил мудро. Нельзя же было являться в Лондон с парой дюжин досье на наших ведущих политиков, объявив, что подозреваем их всех как потенциальных агентов. Как бы это выглядело? Британцы с циничной улыбочкой непременно скажут: хороши эти французы, а? Их собственные секретные службы подозревают своих же представителей власти. А имена какие знаменитые, ничего себе - среди них аж три министра.
- Так оно и есть, - подтвердил Виссак.
- Вот именно.
Здесь, в безликом жилище Виссака отношения между ними выглядели по-другому. Болтливость директора не уменьшилась, Виссак был так же молчалив. Однако едва заметная дерзкая нотка вкрадывалась в его скупые реплики, обозначая глубоко запрятанную уверенность в том, что из них двоих он лучше все знает. Директор же, в свою очередь, хоть и не отказался от манеры перебивать собеседника и предварять свои фразы обидными замечаниями типа "ну, это не так", тем не менее явно не настаивал на своих аргументах и не навязывал собственного мнения.
- В чьем-нибудь досье нашлись факты, совпадающие с показаниями перебежчика?
Не отвечая, Виссак достал из кармана два сложенных листка и протянул директору.
Антуан Лашом: краткая биография
Родился: 10 марта 1933 г. в Париже
Отец: Морис Марк Лашом, торговец
Мать: Алиса Мери
Образование: лицей Лаканаль, университет в Меце, диплом по современной истории. Затем школа администрации, почетный диплом.
Женат с 1961 г. на Берте де Марже, девице.
Детей нет.
Послужной список:
С 1956 г. - дипломатический корпус,
1956 - 59 - МИД,
1959 - 62 Лондон, второй секретарь посольства,
1962 - 63 Брюссель, второй секретарь,
1963 - 66 Брюссель, первый секретарь,
1967 - 73 Лондон, советник посольства,
1973 - 74 Будапешт, начальник архива.
Покинув дипкорпус, занялся политикой. В ноябре 1974 г. вступил в Центральный альянс, в 1975 г. избран в парламент в качестве депутата от округа Изер. В 1976 г. заместитель председателя центрального альянса. Вошел в правительство как заместитель министра обороны.
Биография Лашома прослеживала все этапы его политической деятельности вплоть до прошлого года, когда он получил пост министра внутренних дел, и завершалась краткой характеристикой:
"Суммируя данные, собранные за 27 лет, можно сделать следующие выводы: Антуан Лашом - личность несколько нестабильная, его основная слабость женщины, многочисленные связи даже привели к временному распаду семьи (супруги с 1974 по 1976 г. жили раздельно). Субъект обладает блестящим умом, в основном придерживается консервативных взглядов, однако симпатизирует и левым радикалам. Именно из-за этого время от времени участвует в разного рода политических движениях, ратующих за сближение2 с СССР. Он четырежды побывал в Советском Союзе, по два раза в Польше, Румынии и Венгрии - исключительно с официальными визитами. С тех пор, как в СССР пришел к власти Михаил Горбачев, субъект стал одним из наиболее ярых защитников тезиса, что Западу следует поддерживать и поощрять его, снижая напряженность путем взаимного разоружения. Он сделал ряд публичных заявлений о том, что сокращение вооружения необходимо для того, чтобы сторонники Горбачева в политбюро смогли победить, поскольку без них невозможны никакие экономические реформы в России. Эта точка зрения раздражает тех, кто считает, будто подъем экономики России противоречит нашим национальным интересам. Отсюда возникает вопрос: насколько Лашом подвергается влиянию и давлению со стороны?