В поздней Римской империи социальные противоречия зачастую облекались в религиозную форму, социальные конфликты принимали вид межрелигиозных столкновений. В этих условиях критика поддерживаемой властью религии — христианства становилась выражением оппозиционных настроений со стороны тех слоев правящего класса, чье социально-экономическое и политическое положение находилось в зависимости от приходящих в упадок институтов, сформировавшихся в период классической древности, в том числе и языческих культов. Изучению оппозиционной деятельности позднеримской знати, проходившей под лозунгами сохранения язычества, посвящено данное исследование.
Методологической базой исследования являются труды зарубежных и отечественных философов и историков неомарксистов (А. Грамши, Г. Лукача, П. Андерсена, Дж. де Сент-Круа, М. Я. Сюзюмова). Первоочередное место в интерпретации рассматриваемых исторических фактов и явлений занимает понимание исторического процесса как отражения общественных противоречий, возникающих в ходе распределения продуктов материального производства. Признавая вторичность политической и идеологической надстроек по отношению к производственным отношениям, мы не склонны представлять любые изменения в данных сферах общественного бытия непосредственным выражением изменений базиса, а действия исторических личностей как имеющие исключительно классово обусловленный характер.
Изучая религиозные институты, мы, прежде всего, рассматриваем их политико-экономические, в меньшей степени идеологические функции. Как указывал Д. Лукач: «…экономические интересы классов только при капитализме выступают в качестве движителей истории в своей неприкрытой наготе. Истинные «побудительные силы», которые стоят за мотивами исторически действующих людей, никогда поэтому не могут быть осознаны в чистом виде в докапиталистические эпохи (такое сознание нельзя даже просто вменить им). Истинные побудительные силы на самом деле остаются сокрытыми за этими мотивами, как слепые силы исторического развития. Идеологические моменты «скрывают» не только экономические интересы, являются не только знаменами и боевыми лозунгами, но выступают как часть и элемент самой действительной борьбы. Конечно, если перед историческим материализмом ставится задача отыскать социологический смысл этой борьбы, то тогда, несомненно, можно обнаружить такие интересы, как в конечном счете решающие моменты, объясняющие эту борьбу»[3].
Фактически данное исследование ставит своей целью продемонстрировать каким образом религиозные институты, выступавшие в качестве одного из фундаментальных элементов общественной структуры Римской империи трансформировались вслед за деформацией социальных-экономических элементов и выявить причины по которым отдельные слои правящего класса позднеантичного общества длительное время цеплялись за отживающие формы духовной жизни.
Считаю своим приятным долгом поблагодарить моих коллег, оказавшим мне неоценимую помощь своей критикой, комментариями и замечаниями на разных этапах работы над рукописью, в особенности — В. И. Уколову (МГИМО), М. С. Петрову (ИВИ РАН), Н. Н. Болгова, Е. В. Литовченко (БелГУ), А. С. Козлова (УРФУ), Ю. В. Куликову, А. В. Храпова (МПГУ), моих друзей А. В. Фатеева и К. С. Чернова, а также членов моей семьи, неизменно поддерживавших меня на всем протяжении моей работы.
Источники
Источниковая база исследования включает в себя несколько разнообразных по своему характеру групп источников: нарративные источники, памятники позднеримского права, данные эпиграфики и нумизматики.
Нарративные источники по данной теме могут быть разделены, во-первых, согласно религиозным воззрениям их авторов, на две категории: языческие и христианские. Как справедливо отмечал Г. Л. Курбатов, оппозиция «христианство — язычество» весьма существенна не только при рассмотрении религиозных предпочтений авторов, но и при оценке их социально-политических позиций. В IV–VI вв. принадлежность язычеству зачастую являлась индикатором приверженности ценностям прошлого, равно как и к породившим их общественным институтам[4]. Во-вторых, их следует классифицировать по жанровой принадлежности и хронологии. Необходимо отметить, что обилие нарративных источников, в той или иной степени освещающих языческую оппозицию христианизации Римской империи, не позволяет подробно охарактеризовать каждый из них. В данном разделе мы ограничимся лишь характеристикой наиболее значимых для настоящего исследования текстов.
3
4