– Почему ты не взял Беббанбург? – спросил он.
– А ты?
Ярл коротко кивнул в ответ. Подобно всем данам, Кнут облизывался на Беббанбург, и я знал, что в уме он прикидывает, как овладеть им.
– Требуется четыре сотни воинов, – проворчал он, пожав плечами.
– У тебя они есть. У меня – нет.
– И даже так они полягут, пробиваясь через тот перешеек.
– А если я соберусь взять крепость, – заговорил я, – мне предстоит провести эти четыре сотни через твои земли, земли Зигурда Торрсона, а потом сразиться с дядей на перешейке.
– Твой дядя стар. Слышал, он болеет.
– Хорошо.
– Его сын унаследует Беббанбург. Лучше он, чем ты.
– Лучше?
– Не такой воин, как ты, – пояснил Кнут. Эту похвалу он высказал против воли, не глядя на меня. Не отрывая глаз от очага, ярл продолжил: – Если я окажу тебе услугу, то могу рассчитывать на услугу взамен?
– Может быть, – осторожно ответил я.
Ярл хлопнул ладонью по столу, перепугав четырех собак, дремавших поблизости, потом подозвал одного из своих людей. Кнут кивнул на дверь зала, и воин покорно удалился в ночь.
– Выясни, кто захватил моих близких, – сказал дан.
– Если это сакс, то, скорее всего, я смогу.
– Постарайся, – хрипло бросил он. – И быть может, помоги мне вернуть их. – Кнут замолчал, его светлые глаза смотрели на зал. – Я слышал, у тебя красивая дочь?
– Думаю, да.
– Выдай ее за моего сына.
– Стиорра на десять лет старше Кнута Кнутсона.
– Вот как? Идиот, он же не по любви на ней женится, но ради союза. Я и ты, господин Утред, вдвоем мы заберем весь этот остров.
– И что мне делать с целым островом?
– Ты на коротком поводке у той суки? – Губы его скривились в полуусмешке.
– Какой?
– У Этельфлэд, – бросил он.
– А кто держит на поводке Кнута Длинный Меч? – поинтересовался я.
Ярл засмеялся, но не ответил. Вместо этого он кивнул в сторону двери:
– А вот еще одна твоя сука. Ей не причинили вреда.
Отосланный Кнутом человек привел Сигунн, которая стояла на пороге, опасливо озираясь, пока не заметила меня. Она пробежала через весь холл, обогнула стол и обвила меня руками. При этом проявлении чувств Кнут расхохотался.
– Можешь остаться здесь, женщина, – сказал он. – Среди своего народа.
Сигунн ничего не ответила, только крепче прижалась ко мне. Поверх ее плеча я увидел ухмылку Кнута.
– Иди с миром, сакс, – сказал ярл. – Но вызнай, кто ненавидит меня. Кто забрал моих жену и детей.
– Если смогу, – пообещал я.
Не стоило так бросаться словами. Кто мог захватить семью Кнута Длинный Меч? Кто отважился бы? Но я не мог рассуждать здраво. Я думал, что их пленили, чтобы навредить Кнуту, но ошибался. Здесь присутствовал Хэстен, поклявшийся в верности Кнуту. Но Хэстен как Локи, этот бог-проказник, и мне стоило задуматься. Но вместо этого я пил, говорил, смеялся над шутками Кнута и внимал сказаниям арфиста, воспевающего победы над саксами.
А на следующее утро забрал Сигунн и отправился в обратный путь на юг.
Глава вторая
Мой сын Утред. Было странно называть его так, особенно поначалу. Почти двадцать лет я знал его как Осберта, и новое имя давалось с трудом. Наверное, мой отец испытывал то же самое, когда переназвал меня. По пути из Тэмворпига я поманил Утреда к себе.
– Ты еще не сражался в «стене щитов», – сказал я ему.
– Не сражался, отец.
– Пока этого не произошло, ты не мужчина.
– Я хочу стать им.
– А я хочу защитить тебя. Я потерял одного сына и не желаю лишиться другого.
Мы молча ехали по сырой серой земле. Ветра почти не было, и деревья склонялись под весом намокших листьев. Урожай точно будет плохим. Наступали сумерки, с запада лился тусклый свет, отражаясь в заливающих поля лужах. Два ворона медленно летели к облакам, за которыми скрылось умирающее солнце.
– Я не смогу вечно оберегать тебя, – продолжил я. – Рано или поздно тебе придется сразиться в «стене щитов». Ты должен будешь проявить себя.
– Знаю, отец.
Не виной моего сына было то, что он нигде еще не проявил себя. Неустойчивый мир, словно густой туман, затянувший Британию, вынуждал воинов торчать в своих усадьбах. С той поры, как мы перебили копейщиков-данов в Восточной Англии, случалось много стычек, но ни одной битвы. Христианские священники говорили, что это их Бог даровал мир, дескать, на то была его воля, но то была воля мужчин, которым не хватало мужества. Король Уэссекса Эдуард довольствовался защитой владений, унаследованных от отца, и не выказывал особого стремления прирастить их. Этельред Мерсийский заперся в Глевекестре. А Кнут? Великий воин, однако человек осмотрительный. Должно быть, молодая красавица-жена предоставляла ему достаточно развлечений, пока ее не захватили в плен вместе с детьми-близнецами.