— Хм… Однажды, это был 1987 год, ко мне на концерт в Измайловский парк Измайловские ребята привели человека с грузинским именем, небогатырского телосложения, с фигурой преподавателя математики в МГУ, и глазки такие цепкие, как у ученого… Тогда еще перестройка была в разгаре, мы не знали, кто такой Ельцин и что такое рэкет, не предполагали, что слово «Чубайс» станет синонимом слову «рубильник», не догадывались, что можно заниматься вторичным вложением ваучеров. Все это было в далеком будущем.
И вот после концерта устроители спрашивают: «А ты знаешь, кто это был?» Оказалось — один из 28 воров в законе, живших тогда в Союзе. Он несколько раз потом еще приходил на концерты и однажды, зайдя в гримерку, вежливо поинтересовался, есть ли у меня проблемы? Дескать, он хочет помочь, потому что получает от моих выступлений удовольствие.
— И на что вы ему пожаловались?
— Я ему честно сказал, что вышла моя книжка «Не понимаю», а денег издательство (там, кстати, хозяевами были грузины) не заплатило. Он молча записал адрес издательства, мой телефон, а через три дня позвонил и говорит: «Давайте встретимся, я вам деньги передам». Приносит в полиэтиленовом пакете гору денег — рубли, трешки, пятерки. 75 тысяч — по тем временам солидные деньжищи. Я обалдело спрашиваю: «Как же вы смогли?» И он спокойно рассказывает: «Во-первых, мы с ними — грузины, а во-вторых, я объяснил: ваше издательство — на первом этаже, над вами еще 7 этажей, всех взрывать — нехорошо, негуманно».
Мы потом с ним посидели в ресторане, причем за обед он принципиально расплатился сам, а в конце говорит: «У меня к вам просьба». Думаю, сейчас попросит с кем-нибудь из политиков познакомить, тогда это сложно было — ЦК КПСС, Политбюро, все по-серьезному, не то что сейчас. А он: «Вы — член Союза писателей, и у вас должен быть свой секретарь». (Тогда члены Союза писателей действительно имели такую привилегию.) «У меня родственница с зоны выходит, оформите ее секретарем. Нам нужно поехать за границу, но ее не пустят, если она не будет нигде работать. Я сам буду платить ей через вас 120 рублей, чтобы у вас не было ощущения, что это "наезд"». Я, конечно, согласился.
— Неужели ни разу об этом не пожалели? Наверняка продолжение следовало?…
— Прошло примерно полгода. И вот в Ялте у меня проходят девять концертов за три дня. Получил я кучу денег — по 10 тысяч рублей за концерт, а потратить негде! Ну не фабрику же «Скороход» покупать? Поэтому я кутил: на ночь снял бассейн в гостинице «Ялта» и пригласил туда всех сидевших в ресторане — артистов, моделей, бандюков, просто отдыхающих. Даже оркестр пригласил. Клара Новикова до сих пор вспоминает, как она выходила в 5 утра из бассейна, а оркестр по моей просьбе играл «Вихри враждебные веют над нами!»…
Веселились мы не на шутку: кидали, например, в бассейн шпроты, а потом ловили их зубами… И бандюки, вместо того чтобы радоваться, заскрежетали зубами: ни фига себе артисты гуляют! Подходят ко мне утром и говорят: «Мы тут подсчитали, что у тебя полные залы по три раза в день — это большие бабки, вес платят за крышу 15 %, а мы будем брать с тебя всего десять». Я говорю:
«Ребята, нет проблем, позвоните моему секретарю». И даю телефон родственницы моего «фана-авторитета».
На меня никогда и нигде не было больше наездов! «Авторитет» перезвонил через неделю: «Ты не беспокойся, моя хавальник открыла — больше никто наезжать не будет…»
Из беседы Михаила Задорнова с журналистом тюменской газеты. 2002
Раньше сатирика Задорнова часто путали с депутатом и министром финансов Михаилом Задорновым и даже интересовались, когда будет денежная реформа
— Михаил Николаевич, а может, вы на самом деле родственники? Просто не признаетесь в тесных связях чтобы скрыть от народа очередную денежную реформу?
— Как-то меня даже спросили, он брат мне или нет? Я говорю: вы в своем уме, он Михаил, и я Михаил, как мы можем братьями быть? Или у нашей мамы фантазии не хватило?
Кстати, за того Задорнова в свое время на Камчатке проголосовало 90 % избирателей. Выбирали-то его, а письма долго мне приходили: мы, мол, за вас голосовали, а вы за нас не хлопочете…
Теперь стыдно признаваться, но однажды даже я принял его за себя. Через неделю после того, как я с Ельциным познакомился и в первый раз с ним в теннис играл в Юрмале, он очередные указы подписывал. В газетах появилось сообщение, что Задорнов вошел в президентский совет. Даже я подумал, что это я.
— Несколько лет назад в новогодней программе на РТР вы с министром финансов Михаилом Задорновым исполнили куплеты на мотив «Ты одессит, Мишка».
— Я пел «Ты финансист, Мишка», а он — «Ты юморист, Мишка». Потом между нами по моему приглашению все, кто хотел, вставали, фотографировались и загадывали двойное желание. Финансово-юмористическое. Догадываюсь, какая часть этого желания сбывалась чаще…
Потом одна латвийская газета даже конкурс провела. Напечатали рядом наши фотографии под девизом «Найди 10 различий». Причем мне пририсовали усы, как у него, и очки. Народ резвился: «Один шутит на свои, другой — на государственные». Победил читатель, написавший: «Без сомнения, это один и тот же человек. Если не верите — спросите у него сами. Только вряд ли он вам правду скажет — зарплату-то получает за двоих».
Из беседы Михаила Задорнова с журналисткой рижской газеты «Суббота» Ритой Трошкиной
Почему известными «рожами» пытают телезрителей: секреты телевизионной разведки, рейтингов и контрпрограммирования.
— Вы не считаете, что в последнее время юмора на телевидении стало многовато, в том числе и вас показывают слишком часто?
— К сожалению, вы правы. Пару лет назад я поехал встречать Новый год за границу. Вернулся примерно 8 января. Естественно, я понятия не имел, что в новогоднюю неделю мои программы чуть ли не каждый день повторяли по телевидению. Старые вперемежку с новыми. Как мне потом сказали, практически с утра до вечера по всем программам — Пугачева, Галкин, Киркоров и Задорнов. Ну они-то понятно, они — семья, а я тут при чем?
Когда же я возвращался из-за границы, я этого еще не знал. Поэтому очень удивился, когда таможенник, увидев меня, с ужасом воскликнул: «Боже мой, вы и тут тоже!»
Дело в том, что телевидение имеет право несколько раз в год повторять купленные программы. И диктовать условия, когда эти программы показывать, мы, исполнители, не вправе. А многочисленные менеджеры и телевизионные маркетологи, извините за эти грубые слова, поняли, что юмористические программы очень рейтинговые. Видимо, сегодня людям хочется их чаще смотреть, чем даже попсовую эстраду. Потому что жить становится все страшнее. А когда смешно, не так страшно!
При этом чем выше рейтинг у программы, тем дороже стоит в ней реклама. Вот и получается, что нашими «рожами» практически пытают российское человечество. И моей в том числе! Она же бренд. На ней телевидение зарабатывает.
Более того, у телеканалов — страшная конкуренция. Как между чикагскими мафиозными кланами в 30-е годы XX века. Один считает за доблесть сделать «козу» другому. Что это значит? Например, за последний год Первый канал отснял три моих новых концерта. Второй канал, понимая, что у этих передач будет высокий рейтинг, решил его сбить. Время показа моего концерта по Первому каналу держалось в секрете до последнего момента (я просто чувствовал себя секретным оружием!) Но Второй все-таки раздобыл информацию через своих шпионов (у них там, на телевидении, даже разведка своя существует. Да-да, я не шучу, людям платят за выдачу «военной телетайны»!!) И дабы насолить Первому каналу, а заодно и мне за отказ сотрудничать с телеканалом «Россия», мой старый концерт поставили у себя на Втором канале на час раньше, чем на Первом.
Такие детективные игрища у них длятся уже несколько лет. В результате страдает сам исполнитель. Зрители, которые, скажем, не хотят смотреть мой концерт, переключаются на другую программу, а там… тоже я! Какое же отвращение ко мне они начинают испытывать?!