Донна Уорд позвонила в половине одиннадцатого.
Не согласится ли он пообедать с ней?
Коннелли тотчас изъявил согласие и сказал, что закажет столик на час дня. Остаток утра он размышлял, что ей могло понадобиться от него, ибо по телефону она не сказала ничего конкретного. Литературный агент был доволен, что они встретятся за обедом, а не в его конторе, что придало бы их встрече официальный характер. Улыбнувшись, он поднес к губам рюмку с вином.
Он увидел, как возле ресторана остановилось такси и из него вышла Донна. Пока она расплачивалась с водителем, он внимательно ее разглядывал.
На ней был черный шелковый жакет, надетый поверх белой блузки, короткая черная юбка и черные замшевые туфли на высоких каблуках, подчеркивавшие стройность ее ног. Ветерок трепал ее светлые волосы, и, когда она вошла в ресторан, Коннелли почувствовал, что сердце у него учащенно забилось. У входа ее встретил официант, но она тут же заметила литературного агента, подошла к его столику, поцеловала в щеку и села.
— Извини, что опоздала, — сказала она, коснувшись рукой волос и положив сумку рядом с собой. — На улицах сплошные пробки, мне пришлось припарковать машину на Голден-сквер и взять такси.
Коннелли махнул рукой, отклоняя ее извинения. Как и накануне, она казалась усталой, но одета была безупречно, на лицо искусно наложена косметика. Учитывая все обстоятельства, она выглядела просто замечательно.
Это он ей и сказал.
— Спасибо. — Она улыбнулась и заказала минеральной воды у стоявшего рядом официанта.
— Надеюсь, тебе тут нравится, — сказал он.
Донна бегло оглядела ресторан. Стены были увешаны шелковыми жокейскими курточками, кепи и хлыстами. Все остальное пространство занимали картины скачек и фото знаменитых жокеев. Под потолком, точно лопасти вертолетов, вращались большие вентиляторы.
— Обычно я приглашаю сюда клиентов, — сказал он. — Но ведь у нас не деловая встреча, Донна?
Она подняла брови.
— В какой-то степени — да.
— А я-то думал, что ты просто хочешь повидаться со мной. — Он улыбнулся и, пожалуй, чересчур внимательно заглянул ей в глаза. — Как ты справляешься? — спросил он.
— Благодаря Джули все уже организовано. Просто не представляю себе, что бы я делала без нее. — Она вздохнула. — Я с ужасом жду похорон, Мартин. Отчасти мне хочется, чтобы все было кончено, отчасти хочется, чтобы завтрашний день никогда не наступал.
— Могу тебя понять. Я уже говорил, что готов прийти к тебе на помощь по первому же твоему слову.
— Поэтому я и здесь, — сказала она.
Подошел официант с минеральной водой, и они сделали заказ. Донна устроилась поудобнее и бросила взгляд на Коннелли.
— Много ли Крис рассказывал тебе о книгах, которые он писал, Мартин? Много ли ты знал о них?
— Очень мало, пока не получал уже законченную рукопись. Ты знаешь, что Крис очень не любил говорить о своей работе. Даже после того, как он заканчивал писать книгу, стоило большого труда выведать хоть какие-то подробности о ней. Издатели всегда просили, чтобы он совершал рекламные поездки, давал интервью и все прочее, но он решительно отказался рекламировать по крайней мере две свои книги.
— Стало быть, он никогда не говорил с тобой о своих замыслах? Ты не имел ни малейшего представления, о чем он пишет или предполагает написать?
— Кое о чем, хотя и в общих чертах, он все же говорил. Набрасывал контур сюжета, высказывал кое-какие идеи. Не более того.
— А его изыскания? Много ли ты знал о них?
— Только то, что слышал от него.
Донна недоверчиво покачала головой:
— Ведь ты же был его литературным агентом, Мартин. Трудно себе представить, чтобы ты ничего не знал о том, что он пишет, какие изыскания проводит. Так ничего и не знал? — Она с вызовом поглядела на него.
— Знал только то, что слышал от него, — повторил Коннелли. — Помнится, мы уже разговаривали на эту тему, Донна. Я не могу сказать ничего другого.