— Сядь! — Рявкнул боевик, который привел его. Парень глупо посмотрел на него и сев принялся раскачиваться из стороны в сторону, что-то мыча под нос, закрытыми глазами.
За боевиком пришла женщина. Запахло едой. Женщина развязала руки Андрею и тот, одев бушлат, под прицелом двух «калашей», направился к Алексею.
— Стой неверный. Его развязывать не велели, ешь, — чеченец кивнул в сторону котелка.
— А как он бушлат оденет и есть будет? — Андрей вопросительно посмотрел на боевиков.
— Ты его покормишь? — усмехнулся один из боевиков.
— А бушлат? — не унимался Андрей.
— Слушай пес, ты меня утомлять начинаешь, не хочешь есть, ну так мы унесем обратно. Скажи Тагиру спасибо.
— Я даю слово, что только одену бушлат и вы завяжете мне снова руки, — заговорил Алексей.
— А тебе никто слова не давал, шакал. Ладно одевайся, — кивнул Андрею на Алексея один из боевиков. — Когда предстанешь перед Всевышним, замолви за меня словечко. Меня Шамиль зовут, запомнил?
— Да, — буркнул Алексей, освобождая от веревок руки и растирая запястья.
— Одевайся, — рявкнул один из боевиков.
Одевшись, Алексей послушно завел руки за спину и один из боевиков снова связал руки. Андрей поел и покормил Алексея.
— Можно покурить? — Спросил Андрей, увидев как один из боевиков закурил.
— Слушай, а может тебе бабу сюда привести? — усмехнувшись спросил боевик.
— Ты знаешь, я подумаю, — ответил парень.
— Слушай он издевается, — взбесился один из боевиков и ринулся было к парню, но второй чеченец его остановил. Ребятам сунули по сигарете в зубы и прикурили. После трех затяжек, голова закружилась, перед глазами все поплыло.
— Совсем щенок ваш слабый, — кивнул в сторону паренька боевик, — как таких воевать берут, ему только мамкину титьку доить, а не автомат держать. У нас в таком возрасте уже по несколько неверных заваливают.
— Его не взяли, его отправили, как мясо, — буркнул Андрей, загоняя сигарету в уголок губ и морщась от дыма, попадавшего в глаза.
— Мясо и есть, — сплюнув боевик развернулся, и, дождавшись когда ребята затушат окурки, вышел из сарая после женщины и еще одного чеченца. — Завтра ваш черед, — указав на паренька, кивнул парням боевик и закрыл дверь.
— Ты живой? — спросил Андрей пацана. Тот никак не прореагировал, продолжая раскачиваться и мычать, что-то себе под нос.
— У него шок, оставь его, — посоветовал Алексей Андрею.
— Суки, — процедил парень. — Ничего святого.
Алексей не знал сколько прошло времени, они начали уже засыпать, как вдруг тихо сидевший в углу Сашка, заревел.
— Сань, успокойся, все нормально. — Попытался Алексей его успокоить.
— Нормально? Когда человека по горлу и у него кровь оттуда, а он клокочет. Это нормально? Это очень не нормально. А потом… а потом он упал, а… а они его по животу. Там… там эти внутренности… они их на землю… на землю как у поросенка, а он еще живой, он на меня смотрел, а… а — Рвота не дала говорить Сашке, он зашелся в кашле и снова сквозь рев стал вспоминать, он снова все это переживал, — а потом, меня туда… туда к нему в живот, где это…это все было у него, головой сунули, — снова кашель, не дал ему продолжить. Сашка давно уже не ел и в желудке было пусто, но его продолжало выворачивать на изнанку, — они мне жри мол, я не могу, так…так нахлебался этих…этого… — снова последовали рвотные судороги.
— Ладно хватит, — остановил Алексей его, — сколько они попросили?
— Пятнадцать штук, — выдавил Саша.
— «Зеленых»? — оторопел Андрей.
— Да.
— Соберут? — Алексей знал, что да, иначе его бы не привели сюда.
— Да. У меня отец, директор фирмы.
— Не, нормально. А че он тебя от армии не откосил? — удивился Андрей.
— Он у меня принципиальный. Сказал, что пока не отслужу, мужиком не стану.
— Нормально, — было видно, что Андрей вообще уже ни во что «не въезжает».
— Ладно Сань, успокойся, скоро домой поедешь. — Алексей закрыл глаза и вспомнил свой дом, Никиту и к горлу подкатил комок.
Днем в сарай пришли трое боевиков и забрали Андрея. Перед уходом парни встретились глазами и поняли, что больше уже не увидятся. Андрей усмехнулся. Дверь закрылась и в сарае снова воцарилась тишина. В соседнем сарае блеяли овцы. Разговаривали люди. Лаяли собаки, словом, жизнь в селе продолжалась своим ходом.