— Дед, дед!
— Вот именно… А как один остался, хотя и страдал, только горечь одну обрёл в сердце от молитвы, с постов, да от усмирения плоти. Я нынче сам кое-чего знаю. Земли мне москаль не отдал: говорят, жена — строптивая. Нет — и ладно. А грибы эти с ягодками, рыбки да раки — ничейные, людские, не москальские, — чай, не опечатают.
— А кто же их для тебя сотворил?
— А этого и ты, паныч, знать не можешь… Само. Может солнышко ясное… Как я на него ни гляну — сразу в сердце любо, а в голове — светло. Оно ведь каждый день встаёт, работает, травушку растит, зелень всякую, и никого не обижает, кожу ни с кого не сдирает — так-то… Ладно, паныч, ступай себе, да только москаликам ничего не выболтай, а то они меня опять мучить придут…
Я и пошёл… На землю уже спускался вечерний сумрак…
Перевод — Мирослав Малиновский