Второй день: Круглый стол по теме: «Правда и вымысел в биографии Омеро Брокки» с участием Виктора Новарио, Сельвы Гранадос и др.
Запись в университетском попечительском совете. Число мест ограничено.
Я знаю, что Конде употребил все свое влияние, чтобы Новарио не дали зала и отказали в покровительстве университета, аргументируя это тем, что означенный конгресс был политическим маневром, направленным лично против него. Однако руководители университета объяснили Конде, что, если конгресс отменить, это может быть представлено как происки против самого университета, призванные подорвать его престиж…
От официального иска доктор Конде перешел к одиночному экстремизму: его как-то застали, когда он срывал объявления о конгрессе. Новарио мне не понравился сразу, но я не мог не оценить его настойчивости; на следующий день он удвоил число объявлений. Он даже сумел обмануть мою бдительность: подобрался к Склепу и налепил объявление прямо на дверь своего противника.
КОНГРЕСС: ВЫВОДЫ
В материалах и документах первого конгресса о творческом наследии Брокки записано, что:
1) на конгрессе присутствовало сорок пять человек;
2) дискуссии были оживленными, но носили дружеский характер;
3) даже если среди участников не было полного согласия относительно тайн и загадок, окружающих жизнь и творчество Брокки, совпадение точек зрения все-таки преобладало, но данные выводы еще предстоит подтвердить;
4) доктор Конде получил специальное приглашение на конгресс, где ему было зарезервировано почетное место в президиуме; однако не смог принять участия во встрече.
Поскольку я иногда появлялся в зале, могу утверждать, что:
1) число присутствующих составило семь человек, включая Гранадос, Новарио, меня и курьера;
2) Новарио и Гранадос нередко вступали в полемику, высказывая прямо противоположные мнения; единственное совпадение их точек зрения касалось критики в адрес Конде;
3) конгресс только углубил путаницу вокруг имени Омеро Брокки. Настоящее ли это имя? Он ли автор «Замен»?
4) перед началом работы конгресса Новарио выставил перед публикой стул, у которого не хватало ножки и обивка которого была изрезана бритвой; на спинке стула висела табличка: «Заслуженный доктор Конде».
Предусмотренные два дня работы конгресса свелись к одному. Сначала выступил Новарио, которого тут же перебила Сельва Гранадос. Одной даме из публики — ее Новарио привез с собой с юга — удалось заставить ее замолчать. Новарио говорил несколько часов; я пошел позавтракать, вернулся в зал, и мне показалось, что я как будто и не уходил.
Когда наступила очередь Гранадос, Новарио — в отместку за ее колкие реплики во время его выступления — принялся громко беседовать со своей подругой и смеяться над ошибками оратора, которых было немало. Все время, пока говорила Гранадос, Новарио пытался настроить публику против докладчицы, когда же Гранадос сказала об этом прямо, посыпались взаимные оскорбления. При этом обмен «любезностями» никак не влиял на течение доклада. Даже ругаясь с Новарио, профессор Гранадос не отклонялась от темы.
В разгаре этого хаоса у меня вдруг возникло странное чувство: как будто сам Брокка был здесь, то есть не Брокка, а может быть, его призрак — как будто он тоже пришел на конгресс и теперь наблюдал за этой шумной сценой, в которой играли два неумелых, но экспрессивных актера и в которой он сам принимал участие.
В глубине зала сидел мужчина в большом черном сомбреро, так что лица его не было видно. В самый разгар сумятицы он тихо вышел из зала (я, кстати, тоже). По походке я узнал Конде, который все это время присутствовал здесь инкогнито.
В восемь вечера, когда я уже уходил с работы, я встретил внизу Гранадос. Она была вся какая-то всклокоченная: прическа растрепалась, макияж расплылся, — но при этом казалась донельзя счастливой. Новарио я тоже видел. Вид у него был осунувшийся, бледный и изнуренный. «Шумные споры взбодряют женщин и губят мужчин», — подумал я.
Конгресс решили закрыть в тот же день, то есть завтрашним круглый стол отменили. С тех пор на кафедре не проводилось ни одного мероприятия, посвященного Брокке.
СЕКРЕТ НОВАРИО
Я думал, что больше уже никогда не увижу Новарио. Но он узнал, что в Берлоге хранились версии «Замен», и снова пришел на кафедру.
Вот так все было: вечером, по окончании конгресса, Новарио вернулся к себе в гостиницу. Приняв душ и облачившись в новый костюм темно-зеленого цвета, он позвонил Сельве Гранадос и пригласил ее на ужин. Весь день они оскорбляли друг друга — что да, то да, — но у них был один общий враг, причем гораздо сильнее обоих.