лосы поутру, разбросаны по подоконнику очередной гостиницы, где они останавливались на некоторое время; она даже находила маленькие цветки в чае, и в этом жесте видела зловещее обещание владеть ею до конца её дней. Он часто предоставлял ей возможность для побега, время от времени внезапно исчезая, дабы насытить свою жаждущую натуру очередным жертвоприношением, и первое время Эмма послушно принимала его молчаливое приглашение. Он находил её, где бы она ни скрывалась, и, казалось бы, совсем не злился. Гораздо позже она узнала, что перед тем, как перехватить её на дороге или обнаружить в каком-нибудь мотеле, он жестоко расправлялся со всеми, у кого она имела глупость попросить карту, денег или ночлег. В следующий раз она отправилась прямиком в полицию. Тогда он впервые серьёзно разозлился - всё бил и бил кулаком по стене с облупившейся краской по левую сторону от её головы, пока кровь от растерзанных тел местного шерифа и его помощника не добралась до носков её туфель. Раньше Эмма никогда не видела, как он убивает. Его рука была разбита. Внезапно подавшись вперёд, он надавил ребром ладони на её губы, заставляя открыть рот. Пальцами другой руки впился в шею, не позволяя увернуться. Вязкое, солёное, с металлическим привкусом - его сумасшествие медленно и неотвратимо проникло внутрь. Ещё неделю после случившегося она собирала гербарий из засушенных цветов, что теперь доставались ей в дар вместо живых. Позже, в приступе ярости Эмма выпотрошила их и швырнула ему в лицо, выразив своё отчаяние и глубочайшее несчастье - он поступил также с её жизнью. Больше Эмма не пыталась бежать. Она не хотела, чтобы люди умирали по её вине. Тем не менее, она стала смелее и настойчивее, изо всех сил стараясь сделать так, чтобы его взор был прикован исключительно к ней. У неё получалось, всё чаще он упускал из виду своих потенциальных жертв, которым не повезло единожды где-либо столкнуться с ними и привлечь его внимание. Всё чаще на постели стали появляться красные розы. И всё чаще она видела на его лице и в его словах отпечатки человеческих чувств. Однажды, когда она металась под ним, взмокшая и разгорячённая, хватая ртом сгустившийся воздух, он назвал ей своё имя, чтобы её крики могли оформиться во что-то определённое. То была величайшая откровенность с его стороны. Одно слово, два слога. Она повторяла это имя про себя так часто, что временами оно казалось совсем чужим, словно и не принадлежащим ему вовсе. Эмма знала, что теперь, даже если она решится убить его, он всё равно не исчезнет. Он был внутри. И ей придётся жить с этим. Вскоре он лишился покоя - почти перестал спать, неохотно ел, был отстранён и холоден, а его усталый взгляд оживал лишь тогда, когда им случалось долго находиться в обществе незнакомых людей. Время пришло. Он жаждал нового убийства. И ей было не под силу заглушить этот зов. Это случилось в одном нищем городке на юго-востоке штата Канзас. Он заманил молодую семью в одно обветшалое здание на окраине, где уже было заготовлено всё оборудование для дальнейших пыток. И где он ждал их сам. Накануне Эмма, словно сама не своя, почти кидалась на него с кулаками, ведомая тревожными предчувствиями и ненавистью за то, что она стала так зависима от него. Ему было приятно, он не скрывал этого. Жестом призвав к молчанию, он коснулся большим пальцем её нижней губы, на которой чуть больше года назад, при первой встрече, заметил небольшую ранку, что, по его собственным словам, растревожила нечто внутри него. Впервые за много лет он не ждал повторной встречи. Он организовал её сам. С тех пор губы Эммы были всегда припухшими и искусанными. А потом он ушёл. Там в заброшенном доме одна из опорных балок над его головой треснула и потянула за собой ветхую деревянную конструкцию. Он рванулся было вперёд и почти успел, но балка сломалась и впилась в его позвоночник, разорвав внутренности. В этот момент, сидя на кровати в их номере и бездумно перещёлкивая телевизионные каналы, Эмма почувствовала знакомый привкус его крови у себя во рту. Спустя мгновение её вырвало. Он был мёртв. Она знала это ещё до выпуска новостей. Одно имя, два слога. Джей-ми. Как же глубоко. Как же глубоко он забрался. Эмме чудились дыхание и шаги. Ночью она чувствовала ласковые прикосновения и то, как он улыбается. Ей мучительно, до физической боли хотелось, чтобы он вернулся. Но его больше не было. Избавление пришло слишком поздно. 4 Через несколько дней она выехала из своей комнаты, покинула город и отправилась на юг, прихватив с собой фальшивые документы, деньги и сухие цветы. Он не догнал её на дороге, не встретил в закусочной, не ожидал в новом номере, что она сняла. Остановившись в городе, куда они планировали отправиться после, она вновь устроилась в цветочный киоск. Первому же покупателю, попытавшемуся её облапать, пока она собирала для него букет, Эмма всадила ножницы прямо в шею, и небольшое помещение тут же наполнилось волшебным ароматом горячей крови, толчками выливающейся из ещё живого тела. Когда она окунула в неё пальцы и поднесла к своим губам, у неё случилось видение. Вместо мёртвого увальня на полу лежал Джейми. Он смотрел на неё с нескрываемой нежностью и ласково улыбался, будучи дольным тем, что она сделала ради него. Липкие и горячие пальцы медленно скользили по её лицу; он тянул Эмму к себе. К ночи им всё же пришлось расстаться. До следующего убийства. Она слишком долго прожила с маньяком-психопатом бок о бок и знала, что делать с жертвами своего сумасшествия и уликами. С тех пор каждая их встреча неизменно сопровождалась обескровленным трупом, увенчанным большим цветком мака. Он был глубоко внутри.