— В конце концов, я ее отец, а свадьба — одно из самых важных событий жизни!
— А где ты был, когда Дайана пошла в школу? Или впервые участвовала в состязаниях по верховой езде? Или впервые танцевала на сцене?
— В то время я не мог разделить с ней радость, — тихо произнес Расс, глядя на Синтию. — Я уже объяснял почему.
Но Синтия не помнила его доводов — она вновь переживала прошлые обиды.
— Тебя не было рядом, когда у меня кончились деньги. Тебя не было со мной, когда я поняла, что у меня остался только один выход. Тебя не было рядом, когда я думала, что снова жду ребенка!
Расс вздрогнул.
— Ребенка?
— Да!
— Второго ребенка от меня?
— А от кого же еще? — выкрикнула она. — Об этом свидетельствовали все признаки. Я не сомневалась в том, что беременна, и не знала, радоваться мне или горевать!
Услышав об этом, Расс словно перенесся в прошлое, и пережил вместе с Синтией весь ужас ее тогдашнего положения, и ощутил гнетущее чувство полной беспомощности.
— Об этом я не знал…
— Разумеется! Ты был слишком занят, играя в солдатики, уверенный, что совершаешь благородный поступок!
Глаза Расса широко раскрылись.
— Играя в солдатики? Да я был в отчаянии!
— Но не вернулся.
— Я просто не мог!
— А я так нуждалась в тебе!
Слушая ее упреки, видя выражение глаз, ясно свидетельствующее о том, что Синтия до сих пор остро переживает предательство, Расс понимал: вспышка эмоций неизбежна. Но они все ходили вокруг да около, и это было мучительно. Расс не знал, сколько еще сумеет продержаться.
Синтия мысленно задавала себе тот же вопрос. Она не собиралась терять самообладание. Нет, она не солгала, говоря, что в последнее время испытывала нешуточное напряжение, но это не оправдывало ее слова и поступки. Бессмысленно скандалить по поводу событий двадцатипятилетней давности.
— Вернемся к свадьбе… — начала она со вздохом, но осеклась, когда Расс резко поднялся со стула и направился к кровати. Он наклонился за лежащим на кровати пиджаком, и на его спине заиграли мускулы. Синтия перевела взгляд чуть ниже, на модные саржевые брюки, подчеркивающие упругость ягодиц и длину ног Расса. Синтии всегда нравились его ноги — сильные, стройные, но не чрезмерно мускулистые, поросшие волосками, но не густыми и жесткими, а мягкими и редкими. Она вспомнила, как сидела, обнаженная, рядом с Рассом, водя ладонью вверх-вниз по его ногам…
— Син, прочти вот это, прежде чем скажешь еще хотя бы слово о свадьбе.
Синтия перевела взгляд на свернутый листок бумаги, протянутый Рассом. А затем взяла его и положила к себе на колени, воспользовавшись этим предлогом, чтобы опустить голову и скрыть густой румянец, вспыхнувший на щеках. На ощупь бумага показалась ей знакомой. Не успев развернуть листок и прочесть отпечатанное вверху имя, Синтия уже поняла, что именно такую бумагу она заказывала для Дайаны полгода назад, одновременно с приглашениями на свадьбу, рассылка которых началась задолго до знаменательного дня.
Письмо она прочла неторопливо и внимательно. Его тон был непринужденным, дружеским, почти насмешливым. В письме рассказывалось о вечеринках и ужинах нескольких прошедших месяцев, а затем о самой свадьбе. Постепенно стиль письма становился все более серьезным — Дайана признавалась в своих чувствах к Нику, писала о том, что с нетерпением ждет свадьбы, делилась надеждами на будущее. И наконец совсем нежными и умоляющими словами попросила Расса повести ее к алтарю.
Не поднимая глаз, Синтия некоторое время держала письмо в руках, прежде чем вернуть его. Она поняла, почему Расс предложил ей прочесть это письмо. Никаким другим способом он не сумел бы яснее дать ей понять, какие отношения установились между ним и Дайаной за последние шесть лет. Кроме того, имелась и другая причина, непосредственно касающаяся вопроса о свадьбе. Дайана сама попросила Расса отвести ее к алтарю. Эта мысль исходила от нее. И не вызывало никаких сомнений, что в своем желании Дайана была искренней.
Возражения Синтии вдруг потеряли всякий смысл. Большинство поступков в своей жизни — в том числе и возвращение к матери после того, как исчез Расс, — она совершала ради Дайаны. Если бы не дочь, Синтия, вероятно, бросилась бы на поиски мужа. Но Дайана нуждалась в заботе и защите, и Синтия была обязана предоставить ей и то, и другое. Она любила свою дочь и хотела ей счастья. От своих принципов она не собиралась отступать.
Синтия протянула письмо Рассу, но отпустила его не сразу. Тихо и задумчиво, не сводя глаз с большой ладони Расса с зажатым в ней письмом, она произнесла:
— Когда Дайана была маленькой, я безмерно баловала ее. Впрочем, при ее нетребовательности избаловать ее было крайне сложно. Она просила только о том, что действительно хотела получить, а когда я исполняла ее просьбу, Дайана была бесконечно благодарна. И никогда ничего не принимала как само собой разумеющееся. Безусловно, она не помнит, в какой нужде мы маялись первые три месяца ее жизни, но бывали минуты, когда я была готова поверить, что давние события прочно засели в ее подсознании.
Отдернув руку от письма, она осмелилась поднять взгляд.
— Я поговорю с Реем, — пообещала Синтия и покинула комнату, не добавив ни слова.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
На следующее утро Расс немало успел сделать, прежде чем в половине десятого подъехал к дому Бауэров. Он проснулся в шесть, за сорок минут совершил пробежку по маршруту, порекомендованному служащим гостиницы, вернулся в номер и принял душ. Плотно позавтракав в ресторане при отеле, он сел в машину и отправился туда, где не сумел побывать днем раньше, — в район, в котором он вырос.
Увиденное вызвало у Расса смешанные чувства. Школа, в которой он учился, библиотека и супермаркет ничуть не изменились, но в здании, где раньше находилось дешевое кафе, теперь разместился магазин видеокассет, а лачугу, которую Расс когда-то называл своим домом, снесли.
Медленно проезжая по улицам, Расс оглядывался по сторонам, разыскивая знакомые ориентиры и воскрешая давние воспоминания. Некоторые из них относились ко временам, когда он познакомился с Син, но большинство касалось последующего периода его жизни. Он помнил, как хорошо ему было вместе с Син. Простая прогулка с ней по улицам превращалась в радостное событие. Синтия прижималась к нему, обнимала за талию и подстраивалась к его широким шагам. Но чаще всего Рассу вспоминалось, какими счастливыми и доверчивыми глазами Синтия смотрела на него. С ней Расс чувствовал себя способным горы свернуть, но, как вскоре выяснилось, сильно ошибался. Будь он настроен более реалистично, возможно, сумел бы избежать боли.
Расс часто размышлял над тем, что случилось бы, знай они с Синтией заранее, как поступит ее мать, услышав об их браке. Пожалуй, они решили бы подождать, поступили бы в колледж и продолжали встречаться урывками. В конце концов он получил бы диплом, устроился на работу и, лишь когда понял бы, что сумеет обеспечить Синтию без помощи Гертруды, женился бы на своей избраннице. Но за годы ожидания Синтия могла увлечься светской жизнью и забыть о нем. Эта мысль приводила Расса в ужас.
По иронии судьбы, продолжал размышлять он, направляясь к Фронтенаку, прежние опасения ожили в нем, когда Синтия вышла замуж за Мэттью Бауэра. Бауэр не только был старше, но и обладал всеми достоинствами, которых недоставало Рассу. Он был образован, воспитан, богат — словом, являл собой идеальную партию для Синтии. Но сумел ли он сделать ее счастливой?
Если бы для счастья было достаточно жить в роскошном доме, на последний вопрос Расс ответил бы утвердительно. Он знал, что Бауэры живут в фешенебельном районе, но, когда разыскал нужную улицу и дом, увиденное ошеломило его. Подъездная аллея начиналась воротами с двумя кирпичными столбами, увитыми плющом, чуть в стороне за ними размещалась сторожка привратника. Поскольку черные чугунные ворота были распахнуты, Расс въехал в них и медленно двинулся по аллее к дому.