Имеется весьма тесная связь между жизнью общества и лексикой языка, на котором оно говорит. Это в равной мере относится к внутренней и внешней сторонам жизни. То есть: выражением и невидимой (духовной), и видимой (материальной) сфер могут служить слова, являющиеся продуктом как умственной, так и физической деятельности. Все эти слова могут многое рассказать о культуре, об обычаях и традициях народа. Существует ряд лингвоспецифических обозначений для определённого вида слов, отражающих явления, происходящие в жизни, либо так называемые «материальные вещи», о которых обычно знают даже одноязычные люди. Например, пропаганда. Но ещё более очевидны различные обычаи, установки, общественные законы, у которых есть обозначение в каком-то одном языке, а в других — выражение данного обозначения отсутствует, однако для выражения того же значения в другом языке используется слово, заимствованное из «языка-оригинала». Например, бомонд.[4] Из этого следует вывод, что те выражения, те слова, которые являются отражением вещей материального мира, а также подчинены общественным установкам и традициям определённой языковой общности, выступают в роли «ключа» к национальной психологии народа, к его мышлению, образу жизни и устройству быта.
Язык является как бы руководством к пониманию культуры, а лексика данного языка — это зеркало, отражающее уровень культуры, духовного богатства и своеобразия интеллекта народа.[5]
На современном этапе на территории постсоветского пространства, в частности, в Крыму, имеющем полиэтнический ландшафт, возникла сложная ситуация, когда рамками единой государственности охватываются этносы, отличающиеся друг от друга в культурном, языковом, религиозном отношениях, когда в условиях тесного взаимодействия находятся неродственные языки и культурные традиции, где долгое время прочное место занимал язык-посредник, обеспечивающий межэтническое общение при коммуникации и взаимоотношениях более мелких этносов и обществ с полиязыковой и полиэтнической структурой. В нашем случае функции такого языка-посредника выполнял русский язык. Но повышению статуса и культуры этнического языка должны предшествовать: расширение сферы использования этнического языка; активная деятельность и пропаганда, направленная на развитие (а в случае с крымскотатарским языком и сохранение) этнического языка; выработка рекомендаций по внедрению вышеуказанных мероприятий. Поэтому важной сферой деятельности научных институтов, органов образования и просвещения является поднятие каждого этнического языка (в рамках полиэтничности), независимо, имеет ли он статус государственного или нет, создание условий для его изучения, распространения. Вероятно, только таким путём можно добиться той толерантности и межэтнического согласия, которым посвящены многочисленные конференции, симпозиумы, всё чаще и чаще проводящиеся на территории Крыма, где провозглашаются идеи добрососедства и сотрудничества, а также снять межэтническую напряжённость, берущую начало, прежде всего, в незнании и нежелании знать культуру живущего рядом народа.
Литература:
1. Вежбицкая А. Понимание культур через посредство ключевых слов. — Москва: Языки славянской культуры, 2001. — 288 с.
2. Словарь иностранных слов. Под ред Спиркина А. Г. — Москва: «Русский язык», 1979. — 622 с.
3. Язык. Культура. Этнос // РАН, Научный совет по истории мировой культуры. — Москва: Наука, 1995. — 233 с.