Психология взрослых представителей тех или иных классов, согласно Б. Бернстайну, целиком обусловлена особенностями их воспитания. По его словам, ребенок из семьи «среднего класса» усваивает формы социального поведения («социализируется») в окружении формально расчлененной социальной структуры. Как его семья, так и он сам постоянно расценивает всякие внешние воздействия с точки зрения того, насколько они содействуют (или не содействуют) достижению отдаленных целей. В этих семьях существует четкая, последовательная система поощрений и наказаний, которая ориентирует поведение ребенка относительно различных целей и ценностей. Вся совокупность воспитательных мероприятий и эмоциональная обстановка нацеливают такого ребенка на будущее. Чуть ли не с самого рождения на него смотрят как на личность, имеющую определенные права. В результате тщательного и заботливого воспитания у него развивается ранняя индивидуализация.
Рабочая семья, в освещении Б. Бернстайна, напротив, менее организована и в воспитании детей не целенаправленна. Родительская власть здесь, как и в семьях «среднего класса», достаточно сильна, но она не может обеспечить ребенку такое окружение, в котором система ценностей и целей была бы четко упорядоченной. Права родителей по отношению к детям осуществляются чаще всего бессистемно и произвольно. Перед ребенком не ставятся отдаленные, долгосрочные цели, поэтому вся его деятельность (как и деятельность семьи) сосредоточена в настоящем. Относясь с интересом к друзьям и родственникам, эти дети не стремятся к знакомствам, которые могли бы обеспечить им связи, полезные для будущего (Bernstein, 1971, 32). В результате в семьях каждого из этих двух противостоящих типов воспитываются люди различной социальной ориентированности. Семья «среднего класса» стремится вырастить человека, направленного на достижение определенных целей, но в то же время способного их видоизменять по своему усмотрению. Из рабочей семьи, по мнению Б. Бернстайна, вырастают люди, лишенные подобной предприимчивости, инициативы и способности к социальному продвижению.
Б. Бернстайн стремится доказать, что упомянутые различия в ориентации детей вырабатывают у них и разную восприимчивость к окружающему. Дети рабочих якобы способны воспринимать преимущественно общее содержание объектов, тогда как их сверстники из «среднего класса» чувствительны также к структуре объектов и к их взаимоотношениям с другими объектами.
Все эти особенности, по глубокому убеждению Б. Бернстайна, должны неминуемо отражаться на использовании языка (language-use) представителями разных классов: каждая форма социальной организации – по терминологии Б. Бернстайна «класс» – пользуется собственной формой речи. Размежевание по этой линии тоже будто бы берет свое начало еще в детстве. Например, в соответствии со своей «упорядоченной структурой» семьи «среднего класса» обычно не поощряют слишком непосредственного или бурного выражения эмоций. Между их выражением и восприятием обычно стоит слово, языковая оболочка, причем большое значение в этих случаях придается именно характеру используемых языковых средств. Тип языковой структуры (определенные связи слов и предложений) порождается определенной структурированностью эмоциональных реакций, специфичной для данного общественного класса, и, в свою очередь, воздействует на эти реакции, организуя и направляя их надлежащим образом.
В этом четко проявляется следование Б. Бернстайна неогумбольдтианскому направлению в языкознании, представители которого, не отрицая коммуникативной функции языка, принижают ее и считают производной от главной – функции мыслеобразования. Сам Б. Бернстайн подтверждает, что на его концепции оказал большое влияние Э. Сепир, который, как известно, понимал язык
«как творческую силу, разграничивающую, упорядочивающую, классифицирующую факты объективной реальности, иначе говоря, обусловливающую характер ее изображения в сознании человека»