Через час явился Генрих, обгоревший до багровой красноты и все еще полумертвый от усталости. Увидев его, мы удержались от упреков и вопросов, обмазали беднягу с ног до головы мазью от ожогов, накормили, напоили и уложили в тени на матрас.
— Интересно, — сказал Прошка, когда мы, предварительно развесив по всему лагерю мокрые вещи и спальники, расположились за столом попить чаю, — какое развлечение запланировано на сегодня? Насколько я помню, здесь еще ни одного дня не обходилось без приключений. В первый день мы едва не скончались в дороге, во второй — Генрих и Марк повстречали Мирона и Варька чуть не лопнула от злости, на третий день был грандиозный скандал, Мирон исчез, и мы с Лешей безрезультатно проискали его полночи, на четвертый — Мирона нашли мертвым, а позднее умерла Нинка, на пятый приехал шпион Белов и сразил нас известием об убийстве, на шестой отравили Марка, на седьмой на него же сбросили скалу, на восьмой исчез Генрих. О мелких склоках, ежах и грозах я уже не упоминаю. Итак, ваши версии, господа: «Что день грядущий нам готовит?»
— Ты падешь «дручком пропэртый», — предложила я свой вариант.
— Типун тебе на язык! — испуганно воскликнул Прошка.
— Сегодня — выходной, — решительно объявил Марк. — Во второй день тоже ведь ничего особенного не произошло, так что семидневный цикл сохраняется.
Я не поверила своим ушам.
— И это говоришь ты, Марк?! «Ничего особенного не произошло»! Да ты вспомни, в каком настроении пришел из «Бирюзы» после встречи с Мироном! И весь день ходил как в воду опущенный. Вспомни преферанс! — Марка передернуло. — Нет, если сегодняшний «выходной» будет таким же, я, пожалуй, иду топиться. — Не допив чай, я встала из-за стола, демонстративно взяла полотенце и спустилась к морю.
Видимо, моя угроза напугала общество, потому что через минуту следом за мной спустился Леша, догнал меня и поплыл рядом.
— Ты далеко не заплывай, ладно? — заискивающе попросил он.
На свете есть только один человек, которому я решительно ни в чем не способна отказать: Леша. При желании он мог бы из меня веревки вить. Когда кому-то из друзей позарез нужно от меня чего-нибудь добиться, он прибегает к Лешиному посредничеству. Если Лешу удается уломать, считай, дело сделано. Хорошо еще, что уломать его удается далеко не всегда.
— Ладно, — великодушно согласилась я и легла на спину. — Как ты думаешь, следствие скоро закончится?
— Судя по темпам, с которыми оно продвигается, — нет. А что?
— Прошка прав, долго нам такой жизни не выдержать. Я удивляюсь, как это никто из нас еще не впал в буйное помешательство.
— Ничего, мы закаленные. У нас ведь еще ни один отпуск не прошел нормально. Помнишь, в прошлом году мы три дня прокуковали в Валдае на вокзале, дожидаясь Генриха, который сошел на какой-то станции купить пирожков?
— А Генрих тем временем с таким же упорством дожидался нас на этой самой станции, — подхватила я. — Как же, помню. А в позапрошлом году у Прошки во время лодочного похода случился аппендицит. Боже, как мы тогда чесали до больницы! У меня от одного воспоминания горят ладони и ломит поясницу.
— Дураки мы были! Надо было остановиться у первой попавшейся деревни и довезти его на машине.
— Да ладно, чего теперь вспоминать! Обошлось же все. Но эта поездка побила все прошлые рекорды. Незабываемое путешествие! Может, мы наконец выполнили свою жизненную норму по аварийным ситуациям и чрезвычайным происшествиям?
— Сомневаюсь. У людей с такими характерами всю жизнь что-нибудь случается.
— Умеешь ты утешить, Леша, — вздохнула я и поплыла к берегу.
На берегу стоял наш старый знакомый — Сашок.
Физиономия у него была самая что ни на есть мрачная.
— Ну началось! — тихо сказала я Леше под бешеный стук сердца.
Мы торопливо вылезли из воды, остановились в двух метрах от милиционера и вопросительно на него посмотрели. Однако Сашок с объяснениями отнюдь не торопился. Он стоял неподвижно и молча буравил нас глазами.
— Ну? — не выдержала я. — В чем дело, гражданин начальник? Вас переквалифицировали в постовые? Здесь не очень оживленное движение, уверяю вас. Лет десять точно простоять придется, прежде чем удастся помахать милицейским жезлом.
Сашок растерянно захлопал ресницами.
— Варька, перестань! — вмешался Леша. — Человек не виноват, что у тебя жизнь тяжелая. Извините, товарищ милиционер. Вы, наверное, по делу пришли?
— Я… да… — Вся напускная надменность и суровость с Сашки слетела, и сразу стало очевидно, что перед нами застенчивый и не уверенный в себе мальчишка. — Константин Олегович просил вас всех, кроме Генриха Луца, прийти сегодня к нему.