— Хорошо, Константин Олегович. Желаю дальнейших успехов и повышения по службе. Надеюсь, от признаний в любви и прощальных лобзаний мы воздержимся?
Белов поперхнулся, а потом расхохотался:
— А вы правы, вам совершенно не подходит имя Варя.
Я вернулась к Леше и Марку и объявила, что до тех пор, пока нас не пересажает московская прокуратура, мы свободны. Как я и предполагала, это известие явилось для них полнейшей неожиданностью. Видимо, Белов не хотел столь ошеломляющей новостью преждевременно выбить свидетелей из колеи.
— Надо пойти сообщить Славкам, — сказал Марк, когда немного пришел в себя. — То-то Ирочка обрадуется.
Чего мне не хотелось, так это радовать Ирочку.
— Ладно, вы сходите, а я во избежание скандала лучше сразу вернусь в лагерь. У Генриха, наверное, тоже поднимется настроение. Если это возможно — с его-то ожогами. Да и событие — не бог весть какая радость.
— Думаешь, дело так и закроют? — задумчиво спросил Марк.
— Белов так думает.
— Ну, может, оно и к лучшему…
— Может, и к лучшему, если мы сами догадаемся, кто убийца. Мне почему-то не хочется всю оставшуюся жизнь ловить и бросать подозрительные взгляды. Ладно, пойду я.
Я вернулась в лагерь. Генрих чувствовал себя неважно — похоже, у него поднялась температура. Услышав мои новости, он вздохнул, но ничего не сказал. Я достала спирт и протерла его ожоги.
— Придется нам, наверное, еще на пару дней задержаться, пока ты не оклемаешься.
— Не беспокойся, Варька. Думаю, завтра я буду здоров.
— Ладно, поглядим.
Тут вернулись Леша, Марк и Прошка. Славок с женами они не застали, но решили не разыскивать — оставили записку. Мы приготовили на скорую руку обед, поели, и я поднялась в гору — позагорать в солярии. Честно говоря, настроение у меня было невеселое и разговаривать ни с кем не хотелось.
Я устроилась на солнышке, сунула голову в тень и через несколько минут меня сморил сон. Проснулась я от резких, возбужденных голосов.
— Ты с ума сошел, Славка! — сердито говорил Марк. — Тоже мне, нашел козла отпущения!
— Чего это ты все к ней цепляешься? — негодовал Прошка. — На любимую мозоль она тебе, что ли, наступила?
— Да ты только посмотри на Варьку и вспомни Мирона! — басил Леша. — У нее непонятно в чем душа держится. Она физически не могла такую гору мышц через кусты в обрыв протолкнуть!
— Варька не могла так убить! — взволнованно убеждал Генрих. — Она человек открытый, у нее что в голове, то и на языке. Ни за что не поверю, что она убийца!
— Да вы выслушайте меня, — послышался невозмутимый голос Славки-Владика.
Но ему еще долго не давали раскрыть рта.
— Бред!
— Это вас Ирочка обработала?
— Ясное дело, кто же еще?! Сами они до такого в жизни бы не додумались!
Славка выждал, пока мои друзья выплеснут свое возмущение, и снова заговорил, спокойно и веско:
— Вы ведь согласны, что убийцу надо искать среди нас?
— Ну и что?! Варька — единственная подходящая кандидатура?
— В каком-то смысле — да. Мы все давно друг друга знаем, и если бы у кого-то из нас появился мотив для убийства Мирона или Нины, это не могло остаться тайной для всех. А если отмести наши — мои и Славки — разногласия с Мироном по поводу бизнеса, мотива ни у кого не остается. Вы готовы поверить, что я или Ярослав таким путем решили свои деловые проблемы?
Ответом ему было молчание.
— Вот видите! Остается предположить, что убийство — по крайней мере первое — произошло случайно, неожиданно для самого убийцы. Теперь переберите в уме каждого из нас и скажите: кто, по-вашему, способен убить человека в запале? Кто совершенно теряет голову в ссоре и не отдает себе отчета ни в своих словах, ни в поступках?
— Но Варька в тот момент не ссорилась с Мироном, — напомнил Леша. — А после предыдущей ссоры уже успела остыть.
— Во-первых, не успела. Ты вспомни, какая накаленная обстановка была за столом. Во-вторых, Варвара могла с Мироном еще раз побеседовать — у нас такой шум стоял, что мы не услышали бы, даже если они во весь голос орали. Но я не думаю, что они орали. Скорее всего, Мирон, увидев Варвару, процедил что-нибудь сквозь зубы и тем самым поднес спичку к бочке с порохом.