— Что? — Спросила я, полностью поглощенная историей.
— Вы видите то окно? — спросила она, кивнув в его сторону.
— Да.- Я встала и подошла к нему. — Лили появилась снаружи? Она царапала по стеклу?
— Нет. Откройте его и скажите, что вы видите.
Еще раз на короткий миг мое тело вздрогнуло, покрываясь гусиной кожей, когда я открыла окно и посмотрела вниз. Мы были на третьем этаже замка, прямо в центре стены.
— Хорошо, от сюда неприятно падать. Я не могу предположить, каким образом кто- то мог сюда встать. Нет никаких выступов, и самая близкая труба приблизительно на расстоянии в пятнадцать футов. Это Вы хотели мне показать?
— Посмотрите на оконный переплет.
Я искоса посмотрела на кремовый камень. Кто- то что- то вырезал чуть выше стекла. Надпись была перевернута вверх тормашками и немного стерлась от времени, но слова «ЛИЛИ», «САММЕРТОН» были аккуратно выцарапаны на оконном переплете. — О, ничего себе. Она вырезала свое имя?
— Именно так. И если Вы сможете объяснить, как кто- то мог сделать это в таком месте… Ну, в общем, я конечно хотела бы услышать версию.
Я осмотрела внешний край стены замка. Без какой- нибудь лестницы или строительных лесов, сделать такое было бы невозможно.
— Жутковато.
— Поговаривали, что Зеленая Леди осуществила свою месть, — продолжала Фиона. — Спустя примерно месяц после того, как сэр Алек женился на вдове Гризель, они оба умерли, когда опрокинулась их карета. Сломали шеи.
— Как прискорбно. Заставляет призадуматься, не так ли?
— Вы закончили свои призрачные разговоры? — спросил Рафаэль, вновь войдя в комнату.
— Да, но ты долен был остаться и послушать. Это действительно интересно, — сказала я, в последний раз посмотрев на вырезанное имя прежде, чем закрыть окно.
— Уверен, что переживу. Можно ли нам позавтракать в наших комнатах, а не в ресторане? — спросил он Фиону.
— Да, но Ваша еда остынет к тому времени, когда ее сюда принесут, — ответила она.
Он усмехался и, взяв у нее ключ от комнаты, подтолкнул ее к двери.
— Мы переживем.
Фиона растаяла от его широкой улыбки, и хотя явно жаждала рассказать нам больше об истории замка, ограничилась пожеланием приятного вечера. Быстрее, чем можно было сказать "медовый месяц", Рафаэль помчался через комнату, избавляясь от одежды, и набросился на меня.
— Наконец- то мы остались одни, — сказал он со зверским французским акцентом.
Я похлопала глазами пару раз.
Он поцеловал кончик моего носа, и приподнял одну бровь.
— Акцент — это для тебя слишком, любимая? Ты выглядишь немного ошеломленной.
— Да, он ужасен, и кроме того, я думаю, что твой английский акцент — самая сексуальная вещь на земле. Но не то, чтобы… — Я приподнялась и перевела взгляд с него на входную дверь в наш люкс. — Как ты это сделал?
— Сделал что? — спросил он, удерживая меня так, чтобы мог укусить в шею.
Я задрожала от прикосновения, подумывая о том, чтобы выбросить из головы мое замешательство, но решила, что были более неотложные вопросы.
— Боб, ты знаешь с каким нетерпением я ждала этого медового месяца…
— О, да. Ты почти похитила меня на поезд. И, заметь, что если я и возражал против вступления в силу нашей брачной ночи в вагоне Эдинбургского Экспресса, то теперь я согласен с этой идеей, и ты можете начинать запланированное изнасилование моей мужественной личности.
— Ммм хм, — сказала я, искоса посмотрев на дверь в номер, измеряя расстояние.
Лицо Рафаэля внезапно заполнило обзор. Его прекрасные янтарные глаза были сужены в подозрение.
— Ты не насилуешь меня. Ты ни о чем другом не говорила в течение прошлых четырех часов. Почему ты не насилуешь меня? Из- за Зои? Ты все еще волнуешься…
— Нет, это не из- за ребенка. Это … ну … как ты добежал от входной двери, находящейся в другой комнате, до сюда, и почему я не разглядела, как ты перемещаешься? Не упоминая о том, что ты снимал одежду, пока проделывал это.
Рафаэль повернулся, чтобы рассмотреть дверь, на которую я указывала.
— О чем ты говоришь?
— Я не видела твоего перемещения. Одна минута — ты там, улыбаешься самой лучшей улыбкой Фионе и соблазняешь ее всей своей сексапильностью, а в следующую — голый кидаешься на меня. Я не видела, как ты двигался в промежутке между этими двумя действиями.
— Ты была слишком занята, глазея на мою грудь и воображая многие и различные особенности, которые хотела бы сделать со мной. Со взбитыми сливками.