Поэтому, прежде чем добраться до LVII главы четвертой книги «Гаргантюа и Пантагрюэля», которая является самой важной во всем произведении, да и вообще самым важным из всего, что было написано после «Пира» Платона, Рабле начиная с главы LVI настойчиво направляет внимание посвященного, рассказывая, как между оттаявшими предложениями Пантагрюэль нашел «слова окровавленные», или, как у самого Рабле, «слова, которые… иной раз возвращаются туда, откуда исходят, то есть в перерезанное горло» (mots de gueule). «—Держите, держите! — сказал Пантагрюэль. — Вот вам еще не оттаявшие. И тут он бросил на палубу полные пригоршни замерзших слов, похожих на разноцветное драже. Слова эти, красные, зеленые, голубые, черные и золотистые, отогревались у нас на ладонях и таяли, как снег, и мы их подлинно слышали, но не понимали, оттого, что это был язык тарабарский…».
Однако, если объединить названия всех перечисленных выше цветов: красный (gueule), зеленый (sinople), голубой (azur), черный (sable) и, наконец, золотой (or), то перед нами окажется стих гульярдов, указывающий на социальную причину объединения общества Гуля: Goule, се n'est plaisir se bailler (что читается как: gueule, sinople, azur, sable, or).
Golia, c'est s'adonner au plaisir ou se olonner du bon temps (Быть гулем — значит предаваться удовольствиям, или веселиться). Однако эта эпикурейская маска скрывала за собой более высокие цели, без которых папа Григорий XIII едва ли отважился бы водрузить под свою тиару понтифика знаки ордена Гуля, одним из которых в семнадцатом столетии был экю, называемый «сердце», увенчанный головой ангела, или ангелочка, и этот знак читался как «знак креста на красном», то есть знак розенкрейцеров. Действительно, в ту эпоху, когда жил папа Григорий XIII, гульярды разделились на две фракции, одна из которых относилась весьма враждебно к протестантизму, не без основания связывая с ним возвращение власти аристократии, и делом именно ее рук была Варфоломеевская ночь.
Но продолжим изучение оттаявших слов, рассыпанных на палубе Пантагрюэлем: «Как бы то ни было, Пантагрюэль бросил на палубу еще три-четыре пригоршни. И тут я увидел слова колкие, слова окровавленные, которые, как пояснил лоцман, иной раз возвращаются туда, откуда исходят, то есть в перерезанное горло, слова, наводившие ужас, и другие, не весьма приятные с виду…»
Из этого отрывка следует, что не все гульярды соблюдали регламент своего ордена, запрещавший им отвечать иначе, чем иероглифами. Гульярд Карл IX отомстил выстрелом из аркебузы за слова, сказанные гульярдом Жаном Гужоном на тайном языке его матери, а Генрих II должен был из рук капитана Монтгомери принять возмездие за незначительное нарушение законов ордена. Далее в этом очерке мы еще расскажем о некоторых масонских судах, на которых гульярды наказывали провинившихся в разглашении секретов их ордена, касающихся в первую очередь мотивов их деятельности.
Обратившись к столь любопытным деталям, Рабле ради развлечения дает далее образцы «слов, возвращающихся в перерезанное горло»: «…как же скоро все они оттаяли, то мы услыхали: гин-гин-гин-гин, гистик-торше» и так далее.
Вряд ли уже есть необходимость говорить здесь, что это тайный язык гульярдов, или, если сказать еще точнее, арго судей, согласно правилам которого любая рифма на секретном Языке Птиц должна была оканчиваться буквой L; но в данном случае рифмы на букву L представлены запятыми, и этот маленький отрывок стиха начинается так:
4 hin, his, ticque, torche,
Это можно расшифровать как: Croix signe ouvre gueule, sache est vrai Gault, etc. (Крест означает работу в красном).
Остальное в этом предложении слишком галльское, чтобы его цитировать, однако первый стих представляет интерес, так как в нем присутствует намек на знак креста гульярдов, который был у них паролем. У Рабле об этом написано подробно в третьей книге, в главе XX: «О том, как Козлонос отвечает Панургу знаками»: «…он довольно долго зевал и, зевая, водил у самого рта большим пальцем правой руки, изображая греческую букву „тау“, каковой знак он повторил несколько раз. Засим, подняв глаза к небу, стал вращать ими, словно коза во время выкидыша, и между тем кашлял и глубоко вздыхал».