После долгих ухаживаний и пересказов многочисленных историй Айяма и зверь поженились. Почетное место на свадьбе отвели старой Ма Зиль, которая трижды отправляла внучку в волшебный лес. В молодости Ма Зиль и сама не блистала красотой и твердо знала, что для волнующих приключений требуется лишь храбрость. Что же до Кимы, то она вышла замуж за красавца-принца, старшего королевича, и, поскольку оба они не питали интереса к политике, трон вместе со всей государственной морокой перешел к Айяме и ее мужу. Вот так и вышло, что в западной долине стали править король и королева – монстры, коих народ обожал, а враги страшились.
Теперь в долине придают меньше значения внешней красоте. Будущие матери поглаживают округлившиеся животы и возносят молитвы о будущем. Женщины молятся о летних дождях, о том, чтобы их дети росли храбрыми, умными и сильными, чтобы предпочитали правду выгоде. В молитвах они просят небо послать им красноглазых сыновей и рогатых дочерей.
Лис-умник
ПЕРВОЙ ОПАСНОСТЬЮ, КОТОРОЙ ИЗБЕГНУЛ лисенок, были материнские челюсти.
Оправившись от тягот произведения на свет потомства, мать-лисица оглядела свой выводок и вздохнула. Прокормить такую ораву будет трудно, да, по правде говоря, она и сама изрядно проголодалась после родов. Лисица выхватила из помета двух самых мелких детенышей и быстренько ими закусила. Уже потом она обнаружила среди других щенят крохотный, извивающийся комочек с пятнистой шерсткой и желтыми глазами.
– Надо было съесть тебя первым, – сказала лисица. – В этой жизни ты обречен страдать.
К удивлению мамаши, комочек возразил:
– Не ешь меня, матушка. Лучше перетерпеть голод сейчас, чем потом жалеть о содеянном.
– Нет уж, лучше от тебя избавиться, чтобы ты не мозолил глаза. Что скажут другие, когда увидят эдакого уродца?
Другому, менее сообразительному малышу эти жестокие слова разбили бы сердце, но наш лисенок обратил внимание на ухоженную шерсть и белоснежные лапки матери.
– А вот что, – отозвался он. – Когда мы выйдем в лес, звери скажут: «Поглядите, ну и безобразный же щенок у этой красавицы!» И даже когда ты состаришься и поседеешь, никто этого не заметит; все только и будут удивляться, что у такой красивой матери родился такой паршивый заморыш.
Поразмыслив, лисица решила, что не слишком голодна.
Уверенная, что заморыш не протянет и года, она не потрудилась дать ему имя. Однако, когда лисенок пережил сперва одну зиму, а потом и вторую, выяснилось, что его нужно как-то называть. В насмешку над неказистым видом малыш получил имя Койя – «красавчик», а вскоре заработал репутацию умника.
Едва Койя подрос, как случилась беда: стая охотничьих собак загнала лисенка в западню из веток неподалеку от норы. Съежившись на сырой земле и слушая свирепый лай гончих, другой бы на его месте поддался страху, начал бы в панике кружить и дожидаться, когда к западне подойдет человек. Вместо этого Койя крикнул:
– Я – лис-чародей!
Самый большой пес со смехом пролаял:
– Может, мы и спим у хозяйского очага и питаемся объедками с человеческого стола, но все же не настолько глупы! Надеешься, мы поверим твоей болтовне и оставим в живых?
– Нет, – пискнул Койя самым робким и покорным голоском. – Ясное дело, вы одержали верх. Но перед смертью я могу исполнить любое желание, только произнесите его вслух.
– Богатство! – гавкнул первый пес.
– Здоровье! – гавкнул второй.
– Много мяса! – прорычал третий.
– Моей силы хватит только на одно желание, – сказал заморыш, – так что выбирайте поскорее, пока не пришел ваш хозяин, иначе мне придется выполнить то, чего захочет он.
Собаки принялись яростно спорить, и пока они, рыча и брызжа слюной, кидались друг на друга, Койя потихоньку улизнул.
Всю ночь под безопасной сенью леса звери пировали, превознося смекалистый ум лисенка. Издалека ветер доносил тоскливый вой голодных и обиженных собак, которых хозяин в наказание не пустил в дом.
Несмотря на острый ум Койи, удача сопутствовала ему не всегда. Однажды, возвращаясь домой с зажатой в зубах аппетитной курочкой, украденной на ферме Туполева, Койя угодил в капкан. Когда железные челюсти с лязгом захлопнулись, другой на его месте принялся бы визжать и скулить от страха, невольно привлекая внимание самодовольного фермера, либо попытался бы отгрызть себе лапу.