Один молодой человек почти двухметрового роста весьма преуспел в бизнесе благодаря своей способности ладить со своими коллегами и клиентами. Наблюдая его на работе в ходе осуществления им особенно выгодных сделок, я обратил внимание на то, что при любой возможности он старался наклониться, согнуться или сесть, чтобы его партнер занял господствующее положение и ощущал свое превосходство.
Во время семейных собраний главный их член, обычно отец семейства, стремится занять центральное положение за прямоугольным или овальным столом. Выбор круглого стола для семьи может кое-что рассказать о семейных отношениях. Во время деловых или научных дискуссий за столом руководитель группы автоматически занимает главное место.
О том, что форма стола предопределяет равенство или неравенство его участников, было известно, еще в те времена, когда были сложены легенды о короле Артуре и его рыцарях Круглого Стола. Стол был круглым для того, чтобы все, сидевшие за ним, чувствовали себя равными. Однако этот принцип был в значительной степени ослаблен тем, что король Артур был господствующей фигурой вне зависимости от того, где он сидел. Статус каждого рыцаря снижался по мере уменьшения расстояния между ним и королем.
Руководитель крупной фармацевтической компании, в которой я работал, имел кабинет, в котором помимо его стола и стула были кресло, диванчик, кофейный столик и два стула возле него. Начальник демонстрировал официальный или неофициальный характер встречи в зависимости от того, где он усаживался. Если приходил посетитель, с которым он хотел встретиться в неформальной обстановке, то босс вставал из-за стола и провожал гостя к диванчику, к креслу или кофейному столику. Таким образом он показывал, какого рода беседу он собирается провести. Если беседа принимали чрезвычайно официальный характер, он оставался сидеть за своим столом.
Потребность в личном пространстве и сопротивление вторжению в него настолько сильны, что, даже находясь в толпе, каждый человек требует себе определенной доли пространства и готов энергично защищать свою зону. Это обстоятельство помогло журналисту Герберту Джэкобсу выработать метод для оценки размеров толпы, так как оценки размеров толпы сильно отличаются в зависимости от того, является ли наблюдатель сторонником сборища или его противником. Размеры политических митингов, собраний сторонников мира или демонстраций преувеличиваются их участниками и преуменьшаются властями.
Изучая снимки собраний, сделанных с воздуха, Джэкобс, сосчитав число участников по головам, пришел к выводу, что в плотных толпах каждому человеку требуется от двух до двух с половиной квадратных метра, а в разреженных толпах – до трех с половиной квадратных метров. В конечном счете Джэкобс придумал формулу для подсчета числа участников уличных собраний: длину толпы умножить на ее ширину и поделить на площадь личной территории каждого участника в зависимости от плотности или разреженности толпы. Результат позволял определить число участников на каждом собрании.
Говоря о толпе, следует учесть, что личная территория каждого ее участника уничтожается в ходе ее разрастания. Реакция на это разрушение может во многих случаях привести к изменению настроения толпы. Люди очень энергично реагируют, если их личное пространство подвергается агрессии. По мере того, как толпа разрастается, становится более плотной и компактной, она становится более жестокой. Гораздо легче иметь дело с разреженной толпой.
О потребности человека в личном пространстве было хорошо известно Зигмунду Фрейду. Он проводил свои беседы с больным таким образом, чтобы тот ложился на кушетку, а сам усаживался на стул за пределами видимости больного. Благодаря этому терапевт не вторгался в личное пространство пациента.
Полицейским также прекрасно известно об этом, и они используют этот фактор при допросе заключенных. Учебник по правилам допросов гласит, что следователь должен сидеть близко от подозреваемого, и чтобы между ними не было стола или иного препятствия. Любое препятствие, предупреждают авторы учебника, дает допрашиваемому Некоторую степень облегчения и уверенности.
В этом же учебнике дается совет: следователь, начав допрос с расстояния в один метр или полметра, должен постепенно пододвигать свой стул ближе к подозреваемому по мере продолжения допроса так, чтобы в конце концов «одно из колен допрашиваемого оказалось между коленями следователя».
Физическое вторжение полицейского в чужую территорию, нависание следователя над допрашиваемым оказывались чрезвычайно полезными для того, чтобы подозреваемый «раскололся». Когда оборона чужой территории ослаблена или прорвана, уверенность человека ослабевает.
На работе начальник часто сознает, что он может усилить свое положение руководителя, вторгаясь в пространство подчиненного. Начальник, который нависает над столом подчиненного, выводит последнего из равновесия. Начальник цеха, который приближается вплотную к рабочему, разглядывая, как он выполняет работу, вызывает у последнего ощущение неуверенности. Родитель, который ругает ребенка, склонившись над ним, усиливает воздействие своих слов, подчеркивая свое господствующее положение.
Можем ли мы использовать вторжение в личное пространство для того, чтобы вызвать оборонительную реакцию в других людях, и можем ли мы, избегая подобных вторжений, избавиться от их опасных последствий? Мы знаем, что «повиснуть на хвосте» чужой машины опасно с чисто физической точки зрения. Если машина остановится перед нами, мы врежемся в нее. Однако мало, кто представляет себе, что «зависание на хвосте» разрушает нервную систему.
Человек, находясь за рулем автомобиля, из-за того что его окружает машина, может отдаляться от своей человеческой природы. Язык тела, который помогает ему общаться с другими людьми, когда он находится вне автомобиля, отказывает ему, когда он за рулем. Нас всех раздражают водители, которые норовят прорваться вперед нас, и всем нам знакома совершенно иррациональная ярость, охватывающая водителя, когда он сталкивается с таким вопиющим нарушением своего личного пространства. Полиция свидетельствует о том, что десятки несчастных случаев бывают в результате подобных обгонов и обостренной реакции людей на такие обгоны. За пределами автодорог большинство людей не станут вести себя подобным образом. Без машин мы возвращаемся к цивилизованному поведению позволяем людям обгонять нас на улице. Более того, мы часто уступаем дорогу людям, чтобы позволить им сесть в автобус или войти в кабину лифта вперед нас.
Однако в руках многих водителей автомашина превращается в опасное оружие. Оно может разрушить многие сдерживающие начала и самоконтроль. Причины для этого неясны, но некоторые психологи считают, что отчасти это вызвано расширением наших личных территорий, когда мы едем в автомобиле. Во время движения автомобиля наши зоны уединения расширяются, а реакция на вторжение в них обостряется.
Было проведено много исследований, чтобы проверить в какой степени реакция на вторжение в личное пространство зависит от характера человека. Джон Л. Уильямс доказывал, что в ходе разговоров интроверты[3] гораздо в большей степени склонны располагаться на более далеком расстоянии от своего собеседника, чем экстраверты. Человек, который ушел в себя, нуждается в большем расстоянии для самообороны, поскольку его основные силы сосредоточены в глубине его внутреннего мира. В другом исследовании Уильяма Леопольда этот вывод был подтвержден интересным экспериментом. Сначала студенты прошли тест, с помощью которого было установлено, кто из них является интровертом, а кто экстравертом.
Затем экспериментатор провел беседы со студентами относительно их успехов в занятиях. Беседы по содержанию можно было разбить на три группы. Одни беседы должны были вызвать у студентов беспокойство, другие содержали похвалу, третьи были нейтральными по содержанию. Беседы первого типа велись примерно так: «Мы видим, что вы очень плохо занимаетесь и не стараетесь заниматься лучше. Пожалуйста, пройдите в другую комнату и подождите там преподавателя».
3
Интроверты и экстраверты – два противоположных психологических типа в соответствии с классификацией, принятой на Западе. Интровертами считаются люди, более погруженные в свой внутренний мир и испытывающие известные трудности в общении с другими людьми. (Прим. перев.)