Более того, то, что мы назвали «суждениями» в Главе 3 – слова, выражающие наши предпочтения и неприязни – это сильно усложненные рычание и мурлыкание. Их основная функция в том, чтобы показать одобрение или неодобрение говорящего, и одновременно с этим, они часто указывают причины этих чувств. Кто-то может счесть, что называть суждения рычанием и мурлыканием – неуважительно по отношению к человеческой расе, однако цель такой терминологии не в том, чтобы выразить неуважение. Её цель в том, чтобы подчеркнуть тот факт, что у суждений, так же, как и у рычания и мурлыкания, отсутствует как таковое экстенсиональное содержимое. Об этом особенно стоит помнить, наблюдая или участвуя в дискуссии.
Например, предположим, что Смит сказал: «Сенатор Бут – жулик», а Джонс сказал: «Сенатор Бут – отличный политик». Обсуждаемый вопрос в таких обстоятельствах, скорее всего, будет: «Сенатор Бут – жулик или отличный политик?» Спор будет проходить достаточно предсказуемо. Смит будет приводить факты, чтобы «доказать», что сенатор – «жулик»; Джонс будет «доказывать» другими фактами обратное. Они начнут повышать голос, жестикулировать, грозить друг другу кулаком. В итоге, их друзьям придётся их разнимать. Такие исходы – неизбежны, когда обсуждаются без-чувственные вопросы – вопросы без экстенсионального содержимого.
Поэтому стоит избегать споров о до-символических высказываниях. В некоторых случаях такие рычания и мурлыкания занимают не просто несколько слов, а несколько абзацев, статьи или речи, а порой – даже целые книги. Обсуждаемый вопрос никогда не стоит формулировать как: «Гитлер и вправду – зверь, как говорит выступающий?», а лучше как: «Почему выступающий чувствует то, что чувствует?» Стоит нам узнать причину, по которой было сделано суждение, мы можем присоединиться к выступающему или вынести собственное суждение.
Всё вышесказанное, конечно же, не подразумевает, что мы должны прекратить рычать или мурлыкать. Во-первых, мы бы не смогли это прекратить, даже если бы захотели, а во-вторых, есть много случаев, в которых агрессивные рыки и ласковые мурлыкания необходимы. Тонкие разборчивые суждения, исходящие от проницательных и здравомыслящих людей, иногда стоит слушать, так как они развивают нашу моральную восприимчивость. Но нам стоит быть внимательными, чтобы не спутать их с сообщениями.
Звуки ради звуков
Существуют и другие до-символические способы использования языка. Иногда мы говорим, просто чтобы слышать, как мы говорим; то есть, по той же причине, по которой мы играем в гольф или танцуем. Когда мы делаем что-то подобное, нам приятно чувствовать себя живыми. Дети лепечут, взрослые поют в ванной; при этом и те, и другие получают удовольствие от звука собственных голосов. Иногда большие группы людей издают звуки вместе, когда поют, скандируют, и т. д. по таким же до-символическим причинам. В этих случаях, значимость слов – практически не имеет значения. Иногда, например, мы можем хором петь печальные слова о ностальгии по детскому дому в Верджинии притом, что мы никогда там не были и ехать туда не собираемся.
Тому, что мы называем «светскими беседами» тоже свойственна до-символичность. Например, когда мы – на чаепитии или на вечере, всем приходится о чём-то разговаривать: о погоде, о том, как сыграли Чикаго Уайт Сокс, о последней книге Томаса Мана, о последнем фильме Мирны Лой, и т. д. Для таких разговоров – если только вы не общаетесь с близкими друзьями – типично не придавать значения замечаниям по теме и не вдаваться в их информативность. Тем не менее, если не говорить ничего, то это могут счесть «грубым». Если говорить о приветствиях и прощаниях: «Доброе утро», «Чудесный день», «Как ваша семья?», «Рад встрече», «Надо будет встретиться, когда вы снова сюда приедете», и т. д., если такие выражения не произносить, это считается ошибкой общения, даже когда мы не имеем ввиду то, что говорим. Существует множество повседневных ситуаций, в которых мы разговариваем просто потому, что не разговаривать было бы невежливо. В каждой социальной группе есть присущая ей форма такого общения – «искусство беседы», «светская беседа» или любимый американцами «обмен шутками». Исходя из рассмотрения этих практик, можно заключить, что общий принцип предполагает, что предотвращение самого молчания является важной функцией речи, и что в обществе для нас в крайней степени сложно разговаривать, только когда нам «есть, что сказать».
Эти до-символические разговоры ради разговоров, как и возгласы животных, являются формой времяпровождения. Мы разговариваем друг с другом ни о чём, и таким способом заводим дружбу. Цель таких разговоров – не обмен информацией, как может показаться из-за символов («Доджерс снова лидируют»), а создание общности. У человека есть много способов создания общности: разделение хлеба между собой, игры, сотрудничество, и т. д. Взаимный разговор – это наиболее легко организуемое коллективное времяпровождение. Поэтому общность разговора – это наиболее важный аспект социального общения; тема разговора – вторична.
До-символический язык в ритуале
Проповеди, закрытые собрания политических партий, съезды, митинги и другие церемониальные собрания людей демонстрируют то, что все группы – религиозные, политические, патриотические, научные и профессиональные – любят периодически собираться вместе с целью разделить некоторые традиционные времяпровождения. Они одеваются в особую одежду (риза в религиозных организациях, регалии в ложах, униформа в патриотических сообществах, и т. д.), принимают вместе пищу (банкеты), демонстрируют, флаги, ленты, гербы и другие символы их группы, и маршируют в процессиях. В эти ритуальные мероприятия почти всегда включаются речи, написанные традиционно или соответственно событию. Цель этих речей не в том чтобы поделиться со слушателями новой информацией, и не в том, чтобы создать новые ощущения, а в чём-то совсем другом.
В чём конкретно, мы проанализируем в Главе 7 о «Директивном Языке». Пока что, мы можем проанализировать один аспект языка в ритуальных речах. Давайте взглянем на то, что происходит на студенческих митингах, которые проходят перед футбольными матчами. Члены «нашей команды» «представляются» аудитории, которая их уже знает. Затем игроков вызывают, чтобы они сделали невнятные и часто грамматически неправильные высказывания, которые принимают аплодисментами. Ведущие митинга дают невероятные обещания о том, как на следующий день команда противника будет разгромлена. Толпа скандирует приветствия, обычно состоящие из животных звуков в крайне примитивных ритмах. Никто не покидает митинг с бо́льшим объёмом новой информации или полезных навыков, в сравнении с тем, с которым они пришли.
В некоторой степени, религиозные церемонии, на первый взгляд, тоже – весьма странные. Священник или проповедник произносит фиксированные речи, часто непонятные для прихожан (на иврите в синагоге, на латинском в римско-католической церкви, на санскрите в китайских и японских храмах), и в итоге, по большому счёту, никакой информации прихожанам не передаётся.
Если мы подойдём к этим лингвистическим событиям как лингвисты и попытаемся понять, что происходит, и если мы рассмотрим собственные реакции в качестве участников такой ситуации, мы заметим, что независимо от того, что могут обозначать высказывания в ритуале, мы почти не задумываемся о значении в процессе ритуала. Например, многим из нас приходилось повторять молитву или петь патриотическую песню, совсем не задумываясь о словах. В детстве нас учат повторять такие высказывания до того, как мы учимся понимать их, и многие из нас продолжают повторять их до конца жизни, не интересуясь значениями. Некоторые люди могут посмотреть на это с поверхностной точки зрения и заключить, что «такое поведение демонстрирует человеческую глупость». Мы не можем считать такие высказывания «бессмысленными», потому что они без сомнения оказывают на нас влияние. Мы можем выйти из церкви, и не помнить, о чём была проповедь, но при этом чувствовать, что служение «сказалось на нас благоприятно».
Таким образом, ритуальные высказывания, составленные из слов, имеющих символическую значимость в другое время, из слов из иностранных или мёртвых языков или из слогов без значения, можно считать в большей степени до-символическим использованием языка, то есть, традиционным набором звуков, которые не передают информацию, но ассоциируются с чувствами (в данном случае, с групповыми). Такие высказывания редко имеют смысл для тех, кто не состоит в группе. Абракадабра на собрании ложи кажется бредом для тех, кто не является членом ложи. Когда язык становится ритуалом, его эффект в значительной степени становиться независимым от того, что когда-то означали его слова.