Из-за этого мирное собрание людей превращается в воинственную толпу. Стоит, однако, признать, что оратор не несёт за это ответственность всецело, так как слушатели должны иметь склонность к двусторонней оценке до того, как они слышат речь. Внутреннее беспокойство, которое вызывают такие речи настолько сильно, что для того чтобы его выпустить требуется некая активность. В итоге, если людей в таком состоянии не сдержать полицией, они весьма вероятно начнут бунт на улицах, кидая кирпичи в витрины магазинов, и избивая прохожих. В таком состоянии сознания люди совершают групповое линчевание. Любая жестокость по отношению к людям, происходит из-за подозрения их в том, что они – на стороне «зла».
Такое поведение обычно сопровождается, и частично обуславливается, великим чувством самоуверенности. Людям, которым внушили строгое двустороннее ориентирование, как правило, не испытывают сожалений о совершаемых жестоких поступках, потому что им кажется, что «эти мерзавцы сами напросились». Они начинают верить, что ими движет божественное правосудие. Способность одновременно утолить жажду крови и считать себя инструментом правосудия – редкое сочетание удовольствий. Те, кто часто позволяют себе такое потворство собственным желаниям, с большой вероятностью становятся неизлечимо зависимыми к жестокости, чем известны члены СС в Германии или некоторые полицейские в этой стране.
Такое внушение обычно предполагает религиозные или патриотические мотивы. Иногда оправданием может служить «поддержание закона и порядка». Возразить на это с практической точки зрения можно тем, что они терпят крайнюю неудачу в достижении этих целей. Нападение толпой на представителей малых пацифистских или религиозных групп, чтобы заставить их целовать флаг, никак не приближает к решению вопросов государственной обороны, а наоборот – замедляет их решение из-за негодования представителей этих групп. Линчевание и самосуд в южных штатах не решают проблемы чернокожих, а лишь усугубляют их. Кратко говоря, двустороннее ориентирование способствует воинственному духу, и ничему более. Когда мы руководствуемся им с целью отличной от борьбы, мы практически всегда достигаем результатов противоположных желаемым.
Тем не менее, некоторые ораторы и газетчики используют простое и незатейливое двустороннее ориентирование очень часто, предполагая, что делают это ради мира, процветания, достойного правительства и других возвышенных целей. Они это делают, потому что по-другому не могут? Или же они настолько презрительно относятся к своим читателям и слушателям, что такое компетентное высказывание как: «Преимущества партии оппозиции умаляются её недостатками» – слишком тонко для понимания публики? Возможно, что они просто искренны, и не могут не реагировать сигнально, когда возникают предметы обсуждения, к которым они неравнодушны. Самое страшное, о чём можно подумать – это то, что они только по им известным причинам, намеренно стараются вызвать беспокойства, замешательство, ненависть и гражданское неповиновение под предлогом благих намерений.
Применения
Двустороннее ориентирование проявляется во всех следующих отрывках в грубой форме (вместе со спутыванием уровней абстракции), на высоких уровнях чувств, как компетентное, так и некомпетентное. Проанализируйте каждый отрывок, задавая следующие вопросы: «Насколько уверенно я могу судить автора этого отрывка? Достаточно ли свидетельств, чтобы быть в полной уверенности?» Будьте внимательны относительно предположения о том, что двустороннее ориентирование – это всегда «плохо».
1. Блажен муж, который не ходит на совет нечестивых и не стоит на пути грешных и не сидит в собрании развратителей, но в законе Господа воля его, и о законе Его размышляет он день и ночь! И будет он как дерево, посаженное при потоках вод, которое приносит плод свой во время свое, и лист которого не вянет; и во всем, что он ни делает, успеет.
Не так – нечестивые; но они – как прах, возметаемый ветром. Потому не устоят нечестивые на суде, и грешники – в собрании праведных.
Ибо знает Господь путь праведных, а путь нечестивых погибнет.
2. «Я предупреждаю Джона Л. Льюиса и его коммунистических пособников о том, что мы не будем более терпеть никакие авантюрные кампании под красным флагом Советского Союза на Юге под лозунгами КПП (Конгресса производственных профсоюзов). Если приспешники КПП попытаются реализовать свои преступные планы организации на Юге, если они попытаются деморализовать нашу промышленность, обратить цветное население, подстрекать расовую ненависть и вражду, я предупреждаю его здесь и сейчас, что вышеуказанная деятельность будет встречена Югом во всеоружии, и им придётся пожинать плоды своей недальновидности». [Цитата представителя шт. Джорджия, Э. Э. Кокса]
3. «Как образ жизни, демократия теперь имеет схожее значение с цивилизацией: именно демократия, а не коммунизм, является настоящей альтернативой фашистскому варварству. В демократических странах существуют разные виды зла: проявления произвольной власти, эксплуатация классов, локальные вспышки группового садизма…. Но, в отличие от фашизма, демократия не поощряет существование таких видов зла, объявляя их новым благом.
Вывод – следующий. Не существует ничего, что цивилизованный человек где-либо построил и воспевал, что демократический строй отрицает. Скорее, он предоставляет свободу всем силам, институтам и идеям, которые привели к гуманизации человека: если фашизм привнёс что-то в общее человеческое знание или развитие, демократия должна быть готова принять и включить эти уроки в свой синтез.
Фашизм не доверяет цивилизации как таковой: под влиянием чудовищного коллективного демонизма, он намеренно – что обусловлено самозащитой – растаптывает добродетель.
12
Аффективная коммуникация
То, что я называю «слуховым воображением – это чувства слога и ритма, проникающих глубже уровней осознания мысли и чувств, делая каждое слово вдохновляющим; оно проникает в самое примитивное и забытое, возвращаясь к источнику в поисках начала и конца. Оно работает за счёт значений, или в привычном смысле, не обходится без них; оно сочетает старое, забытое, банальное, текущее, новое, и способно удивить даже самый древний и самый цивилизованный разум.
Художественные методы поэзии – это не просто украшения; это методы давления.
Язык науки, как мы уже знаем, помогает в выполнении жизненно важных задач, но он не говорит нам о том, как сама жизнь чувствуется. Мы можем сообщать друг другу научные факты, не зная, и не думая о чувствах друг друга; но перед тем как устанавливать между людьми любовь, дружбу и сообщество, чтобы возникло желание сотрудничать и стать обществом, должен возникнуть приток взаимопонимания. Этот приток, конечно же, обусловлен аффективным использованием языка. Ведь, в основном, мы не пытаемся скрывать наши чувства при общении, а скорее наоборот – стараемся выражать их в максимально полной мере. Давайте рассмотрим ещё несколько аффективных функций языка.
Вербальный гипнотизм
Сперва, стоит снова отметить, что красиво звучащие речи, длинные слова и общее впечатление, что человек говорит что-то важное, всё это, в результате – аффективно, независимо от того, что говорится. Часто, когда мы слушаем или читаем впечатляюще сформулированные проповеди, речи, политические обращения, эссе или «занимательное чтиво», мы полностью прекращаем оценивать критически, и позволяем себе волноваться, печалиться, радоваться или злиться, как того желает автор. Подобно змеям под влиянием музыки из флейты заклинателя, мы поддаёмся вербальным гипнотизёрам. Если автору можно доверять, то нет причин иной раз доставить себе удовольствие таким способом. Но слушать или читать нечто подобное по привычке – вредно. Есть такие церковные прихожане, которые по привычке с удовольствием слушают любые проповеди, независимо от того, какие моральные принципы проповедуются и насколько умело это делается, лишь бы всё произносилось впечатляющим тоном с надлежащим, то есть традиционным, музыкальным и физическом окружением. Таких слушателей, конечно, можно найти не только в церквях. Автору данной книги нередко приходилось стискивать зубы в гневе после выступления перед женским клубом с разговором о проблемах, о которых он хотел спровоцировать вдумчивое обсуждение, когда некоторые женщины подмечали: «Это было прекрасное обращение. У вас такой приятный голос». То есть, некоторые люди никогда не слушают то, о чём идёт речь, потому что их интересует то, что можно было бы назвать тонким душевным массажем, который они получают от звука слов. Так же как собакам и кошкам нравится, чтобы их иногда гладили, некоторым людям тоже нравится, чтобы их вербально гладили с определённой периодичностью; это форма рудиментарного удовлетворения. Благодаря тому, что таких слушателей – немало, интеллектуальные недостатки редко препятствуют успешной карьере в публичной жизни, на сцене или на радио, у лекционной кафедры или в правительстве.