Более полувека назад замечательный русский историк и археолог М. И. Ростовцев, столкнувшись с этой проблемой, выделил основные признаки скифского звериного стиля{16}, и точность его выводов на этот счет не отрицается и поныне. Скифские, звери отличаются от прочих прежде всего способом моделировки поверхности тела. И тело животного в целом, и отдельные его детали — ноги с копытами или когтями, рога оленей, клюв хищной птицы, глаза, уши, пасть зверей — составлены из сходящихся под углом плоскостей. Эти плоскости образуют крупные грани с острыми ребрами, на которых создается неповторимая, свойственная только скифскому звериному стилю игра света и тени.
Некоторые части тела животного в скифском зверином стиле, как правило, преувеличены. Рога оленя по длине обычно не уступают спине животного. Огромный глаз может целиком занимать голову зверя или птицы, а часто выступает и за ее пределы. Ноздри и пасть хищника тоже преувеличиваются и также могут выступать за пределы головы, в результате чего сама ее форма порою бывает продиктована контуром этих деталей. То же можно сказать и о голове хищной птицы, состоящей из большого глаза и огромного клюва в виде крючка или даже спирали — до такого утрирования доходит изображение клюва, по природе загнутого. Когти на концах лап хищных зверей и птиц также неестественно велики.
Для того чтобы подчеркнуть какие-либо детали, привлечь к ним внимание, их не только делают ненатурально большими, но иногда и снабжают дополнительными изображениями животных или их частей — этот прием получил название «зооморфных превращений». Так, отростки рогов оленей, концы лап хищных зверей превращаются в головы хищных птиц с загнутыми клювами. Такие же птичьи головы помещаются на лопатке и бедре животных, акцентируя эти детали. Реже можно встретить на концах лап хищных зверей, а также на лопатке разных животных фигурки свернувшихся в кольцо хищников.
Отдельные части тела животного, как видно, весьма существенные для древнего мастера и зрителя, могут изображаться и сами по себе — в скифских памятниках находят множество отдельных изображений голов животных и птиц, рогов оленей, птичьих когтей, ног хищников.
Для скифского звериного стиля характерен строго ограниченный набор канонических поз — ноги животных могут быть подогнуты под туловище и положены одна на другую, согнуты под прямым или тупым углом или опущены. Хищники также часто изображаются свернувшимися в кольцо, птицы — с распростертыми крыльями.
Животные, выполненные в канонах скифского звериного стиля, как правило, изолированы от окружения, они существуют сами по себе, не имея никакого фона и крайне редко образуя сюжетные сцены. Более того, эти животные не только оторваны от окружения, но и не связаны никаким действием. Еще в 20-х годах Г. И. Боровка, один из крупнейших специалистов по скифскому звериному стилю, обратил внимание на особенность позы тех оленей, которые на первый взгляд показаны стоящими. В действительности же их ноги не стоят на земле — они скорее свешиваются вниз, так что фигурка производит странное впечатление как бы парящей в пространстве{17}. Еще одна поза оленя в скифском зверином стиле — с подогнутыми ногами — и сейчас вызывает много споров; чаще всего таких оленей называют «летящими», имея в виду, разумеется, не полет как таковой, а определенную стадию прыжка. Однако, когда зоологи с помощью киносъемки проследили последовательность поз оленя, движущегося в галопе, обнаружилось, что запечатленная в изображениях поза ему вообще не свойственна{18}. Для другого объяснения: олень изображен лежащим — поза выглядит чересчур напряженной, что уже отмечено исследователями. Не более понятны в этом смысле и свернувшиеся в кольцо хищники — ведь в природе эта поза свойственна спящим животным, а в скифском искусстве они изображаются с широко открытым огромным глазом.
Эти наблюдения позволяют полагать, что скифские звери вообще не показаны в каком-либо действии— они просто существуют. Едва ли поэтому следует говорить о стоящих, лежащих, скребущихся зверях — это просто звери в строго канонических позах.
Итак, перед нами совершенно определенный способ изображения животных — способ, отличающий произведения скифского звериного стиля от любых иных зооморфных изображений, поэтому правомерность самого термина не должна вызывать сомнений.
Интересно, однако, проследить, чем обусловлена именно такая манера изображения, выяснить, что же лежит в ее основе.
Итак, скифских зверей не спутаешь с животными, изображенными мастерами других времен и народов. И во всех их специфических чертах, думается, заложено общее начало — усиление, подчеркивание, зачастую преувеличение отдельных частей животного, и это, вероятно, не случайно.
Скифские звери, с их огромными глазами, рогами, когтистыми лапами, показанные вне действия, выглядят не просто далекими от натуральных — они как бы сконструированы, причем явно по каким-то определенным законам. Законы эти предписывают подчеркивать именно те черты животного, которые считались основными, т. е. определяющими образ того или иного зверя в сознании древних. Иными словами, этот способ изображения животных опирается не на непосредственное восприятие, а на осмысление многообразных впечатлений о мире и его обитателях. Требовалось длительное обобщение разрозненных впечатлений, и именно его результаты воплощены в памятниках скифского искусства.
Необходимое отступление: читая о обобщении впечатлений, формировании понятий, осмысленном воплощении их в материале и о прочих действиях аналитического характера, современный человек может представить себе мастера, который предваряет создание произведений искусства серьезной исследовательской работой, подобной работе ученого нашего времени. Конечно, ничего подобного не было. В действительности все это результат деятельности определенной общности людей. В науке существует понятие «коллективные представления», в принципе чуждое человеку современной культуры с ее ярко выраженным индивидуальным авторским началом. Мифы, эпос, обрядовые действия и многое другое, включая искусство, — все это формировалось в сознании не отдельных людей, а общества в целом на протяжении веков. И мастер, работавший в традиции скифского звериного стиля, в значительной мере просто следовал этой традиции, жившей в коллективных представлениях носителей скифской культуры, и оттого не может считаться автором, самостоятельно осмысливающим мир.
Итак, в произведениях скифского звериного стиля можно увидеть некие схемы, по которым строится образ того или иного животного. Согласно этим схемам, зрительный образ зверя, обладающий определенной совокупностью признаков, обретает сходство с понятием о животном, поскольку понятие также определяется некоей совокупностью признаков стоящего за ним явления.
Это отличает произведения первобытного и традиционного искусства вообще, и недаром оно получило название «понятийного»{19}, а его произведения называют «пластическими идеограммами»{20}, т. е. своего рода изобразительными понятиями. Разумеется, каждая изобразительная традиция воспроизводит понятия по-своему, но суть явления остается общей.
Это явление можно, пожалуй, сопоставить с называнием изображаемого предмета по его основным признакам, что свойственно вообще ранней изобразительной деятельности человека{21}. Таким образом, древние люди, воплощая в произведении искусства свое понятие о животном, тем самым просто называли его, и это, видимо, было для них очень важно: при тех отношениях людей с окружающим миром, которые существовали в древности, знание и воплощение имени было одним из способов воздействовать на ситуацию. Впрочем, для чего воспроизводилось в искусстве «название» предмета вообще и животного в частности — особая тема, выходящая за рамки данной книги. Нас будет занимать другой вопрос: как именно воплощалось «название» животного в скифском зверином стиле?
Отличия изображений животных в скифском зверином стиле от их реальных прототипов нельзя объяснить только стремлением акцентировать те или иные черты животного. Не менее важно, что сама форма выделенных частей тела весьма специфична и устойчива для множества произведений искусства, которыми мы располагаем. Условная моделировка поверхности тела зверя сходящимися под углом плоскостями, сменяемая на более позднем этапе другой, зачастую не менее условной, раскрытая пасть с завитками, напоминающая цветок лотоса, клюв в форме спирали — почему эти элементы именно такие, а не иные, что заставляет их сохраняться на всем протяжении существования скифского звериного стиля?