На основании предыдущего параграфа этот закон необходимо формулировать так.
Всякое придаточное предложение, которое непосредственно зависит от глагола с мыслительно-объективирующей семантикой, есть accusativus cum infinitivo.
Выше (§3, п. 4 и §4, п. 5) было указано, почему такое подчинение необходимо называть сверхполным: оно деформирует данное придаточное предложение до полной неузнаваемости, лишая его подлежащее постановки в именительном падеже, а его сказуемое – выражения при помощи verbum finitum. Точно также (§3, п. 4) было показано, почему такой способ подчинения нужно считать мыслительно-волевым, и чем он связан с основным характером римского мышления. Обращаем внимание на момент непосредственной зависимости данного придаточного предложения от главного, поскольку придаточное предложение косвенной речи тоже зависит от verba dicendi и cogitandi, но никогда не стоит в асc. с. inf., а требует модально-временного подчинения.
6. Формулированные законы как показатель абстрагирующего мышления
Эта связь законов сложного предложения с развитием абстрагирующего мышления должна быть уже ясной для внимательного читателя, поскольку они формулировались у нас в порядке убывающей конкретности и нарастающей абстрактности. Остается только назвать эти ступени абстрагирующего мышления, поскольку они проявились в латинском сложном предложении.
То, что свободное подчинение и закон свободного подчинения являются наиболее близкими к независимому предложению, это едва ли требует доказательства. Ведь при свободном подчинении само придаточное предложение остается неизменным в самых главных своих элементах, и в подлежащем и в сказуемом с его временем и наклонением. Только один союз или заменяющая его часть речи, которыми вводится такое придаточное предложение, и свидетельствуют об его зависимости. Во всех прочих отношениях оно совершенно не зависимо. Следовательно, самая придаточность такого придаточного предложения – минимальная. Придаточное предложение на этой ступени почти так же конкретно, как и всякое независимое предложение.
Другое дело, когда мы переходим от свободного подчинения к неполному. Закон неполного подчинения говорит нам уже о гораздо более развитой ступени абстрагирующего мышления, когда из общего комплекса свободных элементов, составляющих придаточное предложение, модус уже перестает быть свободным, уже получает свое формально-грамматическое закрепление и тем самым начинает подчиняться абстрактной схеме, в которую пока еще не входят никакие другие элементы придаточного предложения. Модус тут фиксируется специально и ярко противопоставляется другим элементам предложения, оказываясь уже подчиненным определенному грамматическому правилу и потому втянутым в область абстрактного мышления. Очевидно, здесь более интенсивная придаточность, потому что здесь – более интенсивная зависимость от главного предложения.
Еще более интенсивна зависимость при вовлечении в абстрактную грамматическую схему не только модуса, но и времени придаточного предложения. Закон полного подчинения, охватывая и модальное и временное подчинение, еще крепче и сильнее приковывает придаточное предложение к главному, еще более усиливает его придаточность. Мы видели, что вырастающая на этой почве consecutio temporum есть принцип наиболее характерный для латинского синтаксиса сложного предложения, наиболее яркий и распространенный, можно сказать, прямо-таки универсальный и основной. С ним соперничает только инфинитивное подчинение, тоже весьма развитое в латинском языке.
Наконец, закон сверхполного подчинения открыл нам еще более интенсивную зависимость придаточного предложения от главного и полную потерю им всякой самостоятельности. От конкретности независимого предложения здесь почти уже ничего не осталось. Придаточное предложение превратилось здесь просто в член или совокупность членов главного предложения. Сами по себе взятые, эти члены предложения, то есть это прямое дополнение или подлежащее, этот двойной винительный или двойной именительный, конечно, вполне конкретны и ничуть не более абстрактны, чем прочие члены предложения. Однако как выражение максимально сжатого и деформированного придаточного предложения эти члены главного предложения есть показатель максимальной абстракции, до которой дошло предложение, когда-то бывшее вполне независимым. Это, следовательно, есть вершина абстрагирующего мышления, поскольку последнее выразило себя в латинском синтаксисе сложного предложения.