В грамматиках иностранных языков не предполагалось описание собственно славянского языкового материала. Однако поиск эквивалента в каждом конкретном случае приводил в конечном итоге к его кодификации. Так как структура описания при этом диктовалась фактами чужого языка, такая кодификация вызывала значительные трудности (как это произошло в случае с голландской грамматикой). Автору или переводчику не на что было опереться при поиске параллелей к иноязычному материалу, а до выхода в свет третьего издания грамматики М. Смотрицкого (1721) и грамматики Ф. Максимова (1723) единственным источником оставалось языковое чутье, лингвистический опыт, так что такого рода «вторичная» кодификация имеет множество уязвимых мест. Нужно отметить, что при этом ц.‑сл. и русский выступают как нечто единое, как набор форм, при помощи которых можно закрыть все лакуны, часто путем чисто формальной подгонки. Подобная ситуация являлась следствием чисто практических затруднений, но не результатом осознанных теоретических установок. Интерпретация славянского материала в данных грамматиках может представлять некоторый интерес, так как часто наглядно проявляет области, связываемые прежде всего с ц.‑сл. (в силу авторитетности грамматики М. Смотрицкого 1648 г. или устоявшейся традиции употребления), области конкуренции ц.‑сл. и русского языков (которая предстает здесь в предельно концентрированном виде), области, в которых соположение ц.‑сл. и русских форм демонстрирует возможности их семантического распределения, и, наконец, области господства в языковом сознании русских форм.
Итак, и в данном типе грамматик речь идет о двух гомогенных и одной гетерогенной языковых системах. Однако меняется их функциональное распределение. Русский и отчасти ц.‑сл. языки, составлявшие в грамматиках второго типа центр кодификации, оказываются на периферии, уступая центр тому или иному иностранному языку. Но внутреннюю структуру грамматик второго и третьего типа нельзя назвать строго симметричной. Этой симметричности препятствует более устоявшаяся и авторитетная традиция европейского языкознания. Иноязычные системы, вне зависимости от функции (метаязыка в грамматиках второго типа и языка-объекта в грамматиках третьего типа), влияют на интерпретацию славянской части как в теоретическом, так и в практическом плане и в этом смысле доминируют, хотя и с разной степенью интенсивности, в обоих случаях над собственно славянским материалом. Обратная тенденция (т. е. влияние славянского материала на иноязычную систему и ее интерпретацию) хотя и представлена, но в значительно меньшей степени и носит фрагментарный характер.