4) индивидуальные и коллективные образы не совпадают, это случаи ошибочных представлений, например, когда человек вкладывает произвольный смысл в непонятное для него слово, ориентируясь на фонетические ассоциации ("Если мы не займем первого места, это будет полный анонс").
Первый тип корреляций тривиален, второй тип составляет класс агнонимов, третий тип представляет собой ассоциативное наращивание смысла.
Познавательный аспект языковой личности освоен в лингвистике как семантика языковых единиц или, в более широком плане, как семантика общения. Еще раз подчеркнем, что в научной литературе этот аспект языковой личности разработан в наибольшей мере. Это проблемы наименования и системных отношений в языке, динамика смысла, соотношение между значением и понятием, с одной стороны, и значением и смыслом — с другой.
Неоднородность смысловых образований, зафиксированных в той или иной языковой оболочке, давно отмечена учеными. А.А.Потебня говорил о ближайшем и дальнейшем значениях слова, имея в виду, что первое — это значение слова для всех, "народное значение", т.е. тот содержательный минимум, благодаря которому мы можем понимать друг друга, а второе — это развитие содержательного минимума, "личное значение". При этом дальнейшее значение слова также выступает как неоднородное образование, в котором, по меньшей мере, можно противопоставить эмоционально-чувственные и научно-познавательные характеристики (Потебня, 1964, с.146–147). Ученый считал, что дальнейшее значение слова — это не предмет лингвистического изучения. Такая позиция классика языкознания оправдана здравым смыслом и уровнем развития науки в то время. Лингвистика изучает то, что вербализовано. Несколько утрируя, можно сказать, что телепатия, возможно, существует, но не является предметом изучения лингвистики. Вместе с тем жесткое требование отсекать все экстралингвистическое (а что является экстралингвистическим, еще нужно доказать) привело к антиментализму и формализму в языкознании, когда в стремлении исключить субъективизм ученые ограничили предмет своего изучения только системой фонем и грамматических конструкций. Конечно, разница между ближайшим и дальнейшим значением есть, но граница между этими типами значения весьма размыта и по-разному проходит применительно к различным типам слов.
Есть слова, у которых доля ближайшего значения для всех является преобладающей. Это единицы основного словарного фонда и служебные слова. В самом деле, каковы границы индивидуальной вариативности у русского глагола завтракать или союза и? С другой стороны, существуют слова абстрактного содержания, которые лишь приблизительно известны большинству носителей языка, а некоторые термины в принципе могут быть известны только специалистам. Значит ли это, что такие единицы остаются за рамками науки о языке?
Проблема дальнейшего значения слова является очень существенной для выяснения соотношения между значением и понятием. Вопрос о том, что такое понятие, остается дискуссионным, но позиции философов, логиков, психологов, лингвистов и специалистов в области когнитивных наук сходятся в следующих моментах:
1) понятие есть ментальное образование;
2) понятие — это более обобщенное образование, чем представление, понятие относится к мышлению, в то время как представление — к сознанию;
3) понятие может быть зафиксировано в том или ином знаке;
4) понятие — это вариативное образование, включающее относительно стабильную и относительно подвижную части;
5) понятие может быть обыденным и научным, при этом научность не является синонимом истинности, более того, именно научные понятия прежде всего подвергаются критике и переосмыслению (иначе говоря, есть понятия практического и теоретического мышления).
В рамках формальной логики класс понятий весьма сужен, поскольку, обобщая, логики стремятся снять эмоционально-чувственный компонент в ментальных образованиях. По сути дела, такое понимание понятий сводит их к своеобразным знакам понятий, например, к термам в пропозициях, когда понятие трактуется только как компонент суждения, суждение — как звено в умозаключении, а умозаключение — как процедура непротиворечивого формализованного вывода для получения дедуктивно обоснованного знания. Для психологии, культурологии и лингвистики такая трактовка понятия представляется одномерной и малопродуктивной. Степень обобщения для разных понятий различна (ср. молоток и бесконечность). Понятно, что чем более обобщенным является то или иное понятие, тем менее вероятна его культурная специфика. Вместе с тем двухмерная модель понятий (теоретические и практические) с вытекающим из нее требованием искать культурную специфику только в предметных понятиях (поскольку абстрактные понятия сводятся к научным) не совсем адекватна, поскольку есть абстракции другого типа. Правомерно ли, например, считать, что сарафан, самовар, береза в большей мере выражают русскую ментальность, чем воля, правда, удаль?