Закончив с последними делами, девушка легла на свой футон. Рядом уже слышалось размеренное дыхание – Юко спала. Погладив спящую девочку по волосам, Судзука закрыла глаза. Однако сон шел тяжело. Девушка долгое время не могла заснуть, но, в конце концов, ей это удалось.
Утро для Микото наступило рано. Он проснулся, когда на улице было еще темно. Он остановился в одном из домов, в котором проживал пожилой мужчина. Обычно жители деревень с подозрением относились к вновь прибывшим, но только не в этом случае.
Микото был странствующим монахом. Он был еще очень молод, но он успел отрастить козлиную бородку. Левая половина лица мужчины была в татуировках-иероглифах. Что сильно привлекало внимание к его персоне. Но Микото это внимание не беспокоило.
Одет он был не по погоде. Простое кимоно и хакама темных цветов. Сугэгаса на голове и посох-комусо в руках. На ногах у него были варадзи – соломенные сандалии с веревками, обмотанными вокруг лодыжек.
Микото выбрался из-под одеяла, поежился и посмотрел на спавшего старика. Поблагодарил его за предоставленный ночлег, собрал свои немногочисленные вещи и покинул дом.
Вчера днем Микото увидел одну женщину. Она сильно его заинтересовала, потому мужчина двинулся следом за ней. К его удивлению девушка направилась из деревни в лес. Кто-то мог бы подумать, что девушка привлекла его в сексуальном плане. Только вот проблему сексуального влечения мужчина решил еще когда обучался в храме – он стал евнухом.
Тогда, что могло привлечь такого человека в необычной женщине? Ответ – ее необычность. Микото она показалась посторонней, выделяющейся на фоне остального мира. Поэтому он проследил за ней до тех пор, пока девушка не остановилась посреди леса и не начала собирать хворост. Он тут же смекнул, что его ищут и быстро ретировался.
Вернувшись в деревню, Микото направился к домам, в которых девушка просила рис. Не будь он монахом, мало кто по доброте душевной стал бы ему что-нибудь рассказывать. Другое дело, если бы их расспрашивал господин или какой-нибудь самурай. Или монах.
Деревенские охотно рассказали ему о том, что этой осенью в деревню пришли девушка с девочкой лет десяти. Крестьяне предположили, что они были сестрами, сбежавшими из родного дома.
Предполагаемый побег стал одной из причин словоохотливости деревенских. Жители рассудили, что это были дочери знатного самурая. Понимая, что за укрывательство беглянок их деревню могли ждать серьезные проблемы, вплоть до лишения жизни всех ее обитателей, в укрытии им было отказано. Правда, один житель, недалекого ума, проговорился о заброшенном храме.
Микото, узнав о местонахождении храма, отправился искать себе место для сна. Уже вечерело и в темном лесу потеряться было проще простого. К храму мужчина решил отправиться ранним утром.
И вот покинув хижину, Микото направился к храму. Поначалу его удивило, что тропа была достаточно хорошо вытоптана. Но, видимо, девушка часто ходила по этой дороге.
Утро было прохладным, чтобы побеспокоиться о теплой одежде, но мужчину холодная погода нисколько не беспокоила. Он продолжал восхождение, несмотря на сугробы и колючий мороз.
На подходе к храму Микото остановился, как вкопанный, ужаснувшись тому, что сталось с ториями. Их вид должен был внушать трепет, но никак не отвращение.
Стало еще хуже, когда мужчина поднялся на площадку перед храмом. Он чуть в обморок не свалился. Его передернуло от злости, от того, что статуя Будды была повреждена.
Храм был разрушен уже давно, это было видно по разложению дерева. Но Микото удивило еще то, что этот храм никто даже не попытался отстроить. Даже жители деревни не попробовали это сделать.
- Придется их наказать, - вслух озвучил свои мысли монах.
Микото подошел к храму, чтобы почтить память людей, которые погибли здесь, когда он внезапно услышал звук отодвигаемых седзи.
Он осторожно выглянул из-за покореженной балки, устремив свой взор на вышедшую фигуру, согнувшуюся к земле. В миг, когда девушка разогнулась, глаза Микото поползли на лоб. Девушка оказалась ёкаем.
Через пару минут девушка зашла обратно в хижину. А в сердце Микото поселился гнев.
Монах сразу же направился к этому уцелевшему дому. Он обратил внимание на то, что седзи были новыми, а крыша была залатана в нескольких местах. Это его еще больше разозлило.
Микото медленно подошел к хижине, да так, что снег под ногами едва заскрипел. Перехватил посох пониже, а другой рукой схватился за нижнюю его часть, сняв маленькую защелку. Плавным движением руки часть посоха отделилась, высвобождая клинок.