С Ц Е Н А В Т О Р А Я:
А л ю м и н ь е в и ч [деловито вышагивая по коридору с крупным радиомикрофоном в руке, пытается связаться с Саломасловым.]:
- Раз-раз-раз!.. Дважды два! Семью восемь - сто двенадцать! Раз-раз!.. Вова, Вовчик, Салома-а(!!!)слов, логарифм те в амплитуду, пестицид те в желатин, пирожок в духовку... Сыно-ок! Слы-ышишь меня-я(?!!), бригадир контуженых. Сынок! Чего молчишь(?!), малахольный...
[Мимо Алюминьевича по коридору бредет непременно невысокий незамысловатый и крайне озабоченный личиной небритый мужичок с парой двадцатилитровых стальных канистр образца периода развитого социализма. Ходок в засаленном ватнике, в камуфлированных грязью пимах и в шапке-ушанке - типичный колхозный тракторист второй половины двадцатого века.
Канистры: одна - голубая, другая - красная; обе обшарпанные, неряшливо заплаточно подкрашенные без подбора колера и тонированные потеками горюче-смазочных жидкостей.]
Т р а к т о р и с т [тормознув под неприветливым взглядом Алюминьевича и вытирая обшлагом ватника подносье.]:
- Привет, дядя.
А л ю м и н ь е в и ч [удивленно вытаращившись на новоявленного.]:
- Приве-е-ет... Тракторист(?)., что ли...
Т р а к т о р и с т [обрадованно.]:
- Ага! Он самый! Иль сам догадалса, иль хто подсказал?
А л ю м и н ь е в и ч [раздраженно.]:
- На роже у тебя по-китайски кривыми японскими буквами намалевано!
Т р а к т о р и с т [поставив одну из канистр, вынув задрипанное карманное зеркальце и посредством его пристально рассматривая свою личину.]:
- Ничево тама не намалевано. Шутканул(?)., дядя...
Я вот чево хотел спросить... Вот чево... А че-ем это я хотел у тя поинтересова-аться-то-о-о?!..
О! Бензинчиком не бога-ат?! Нацедишь?
А л ю м и н ь е в и ч [раздраженно.]:
- Боженька нацедит! Да отвали! А?! Отвали, пови-идло тебе в анус!
Т р а к т о р и с т [удаляясь в печали.]:
- Ну на-а нос, так на-а нос. Вам-та, грамотеям, лучшее известно, куды повидлу применять. А нам-та без разнитцы... Хе, тож мне, пови-идлу на-а нос...
А л ю м и н ь е в и ч [напутственно.]:
- Катись колобком, убогий.
С а л о м а с л о в [обрадованно через радиоэфир, очнувшись от вдруг обуявшей легкой дремы.]:
- Дя-я(!!!)дя Ва-а(!!)н-ня-я! Это ну.., твои слова б да богу в перепонки!
А л ю м и н ь е в и ч [менторски.]:
- В чьи перепонки мои слова, я лучше знаю!.. Я ору-у-у(!!!), а ты, кокос те в ухо, кирпичем прикинулся! Чего молчи-ишь(?!), роди-имый.
С а л о м а с л о в [повинно, как и прежде, через радиосвязь.]:
- Прости-те, это ну.., мой самый лучший тренер дядя Ваня! Паров спиртовых, это ну.., видать.., надышался да и подугарел малеха, да й... Туго-натуго, это ну.., закемарил! Вот и не ответил!.. И нашиша, это ну.., обязательно кожу спиртом обезжиривать?
А л ю м и н ь е в и ч [раздраженно перебивая.]:
- Бросай, сынок, мне в уши трамбовать мякину и... нормы спортивной гигиены охаивать!.. Отвечай: слы-ы-ышишь(?!!) меня, перпендикуляр тебе по центру биссектрисы.
С а л о м а с л о в [рьяно.]:
- Да слышу-слышу! Как из пушки!!! Это ну.., а разговаривал бы я с вами(?!), если бы, это ну... Говорил бы(?!!), это ну.., коли б не слыхал(!).. вас... Это ж проще пареной репы...
А л ю м и н ь е в и ч [стушевавшись, перебивает.]:
- Не у-умничай... Не ко-о(!)рчи из себя экстрасенсора, родимый. Кончай подкалывать, сынок, клизму йогурта те в крематорий...
Ну и... заволновался я, и... мозгою не допетрил, болт мне в чернильницу... С кем не бывает?..
С Ц Е Н А Т Р Е Т Ь Я:
[Тем временем в комнате назревает конфликт между Петровичем и Чугунеевичем. Первый, всхлипывая и вытирая пот с лица, груди и шеи сдернутым с манекена бюстгальтером, понуро бродит по комнате. Второй же крупнющей фанерной лопаткой лакомится из трехлитрового вафельного ведерка богатырской порцией мороженого...]
П е т р о в и ч [голодающе облизываясь и сглатывая слюну, желчно Чугунеевичу.]:
- Вот все пресмыкаес-ся и пресмыкаес-ся перед тренером аки кобыла пред мерином. Дармовые моро-оженки жрешь...
Ч у г у н е е в и ч [с укором.]:
- Сызнова на скандал растащило?..
П е т р о в и ч [чуть оправдываясь.]:
- Даж пусть и так...
Ч у г у н е е в и ч [к Молчуну с тем же укором.]:
- Ты погляди на него, Молчун... Чудо-юдо в перьях, чугун ему в золото...
М о л ч у н [меланхолично, уперев бессмысленный взгляд в Петровича.]:
- Гляжу, Чугунеевич...
Ч у г у н е е в и ч [гневно, эпотажно кивнув на Петровича накануне входа в комнату Алюминьевича.]:
- Ирод! И все ему не так, и все ему не этак! Сморчок в цел-лофане! Чмо натуральное!! И откуда только такие долбокваки рожаются?!..