- И-э-э-эх-х-х!
[На полу распростерты бессознательные полицейские. Не выпускающий же канистр из рук тракторист мечется по коридору в поисках заветной туалетной двери...
Наконец искомое найдено...]
С Ц Е Н А Т Р Е Т Ь Я:
[Ринг. Вова с Чмоки вяло обмениваются ударами. Рефери позевывает и погружается в полудрему...
Вдруг единоборцы, к изумлению зрителей, симметрично и одномоментно с обильным разбрызгом соплей и слюней врезают друг другу по мордасам! Оба навзничь бухаются на ринг. Рефери выпучивается на нокаутированных, экстазно заваливается на спину, истерично ухохатывается и громко аплодирует ластами...]
С Ц Е Н А Ч Е Т В Е Р Т А Я:
[Одухотворенный тракторист возвращается из туалета с канистрами в руках и парой свисающих с плеч повидавших виды носков.]
Т р а к т о р и с т [дружелюбно, подходя к бессознательным конвоирам.]:
- Ну чё? Я все. Айдате дальше? Иль передумали?..
[Конвойные, не шелохнувшись, натужно размеживают веки, озаряясь идиотскими улыбками...]
Т р а к т о р и с т [без тени смущения.]:
- Ну айдате-айдате. Чево разлеглися-та как гулящие девки на пляже?..
С Ц Е Н А П Я Т А Я:
[Ринг. Бой. Единоборцы сплетены в витееватый узел. Саломаслов, согнутый в каральку, просовывает голову меж своих бедер, под рев толпы натужно пытаясь поцеловать собственную десятиочковку (для сего эпизода необходим дублер - копия Вована)...]
М и л а ш к и н [истерично.]:
- Ё-ё-ё!!! Личную задницу от чмокиной не можешь отличить?!! Бой решил сдать?!! И за ско-олько, Иудушка, Ро-одину прода-а-ал?!!!
А н у с [заинтересованно.]:
- И за сикоко-сикоко Рёдина прёдаль?! Сикока стоить?!
М и л а ш к и н [раздраженно.]:
- Да заткни-и-ись(!!!) ты-ы!
А н у с [кротко.]:
- Мольцу-мольцу.
М и л а ш к и н [на пределе эмоций.]:
- Вова-а-ан-н!!! Гре-е-ех-х(!!!) свою жо-опу целова-ать!!
[Саломаслов, вдруг судорожно передернувшись будто под ударом электротока, с выпучиванием глаз изумленно блещет мимикой и резво вытягивает голову из собственного межножия. Чуть ранее же шокированный предкатастрофической ситуацией Алюминьевич на облегченном выдохе расслабляется с накладыванием ладони на грудину. Публика ликует!..]
[Бойцы, энергично приплясывая, сумбурно мутузят друг друга; рефери не находит себе места, дабы не угодить под удар; публика неистовствует...]
М и л а ш к и н [восторженно.]:
- Вот это кардебале-ет(!!), уважаемые телерители! И отку-уда только си-илы?!!
А н у с [пародийно.]:
- И отьку-удя?!
М и л а ш к и н [пресекающе.]:
- Да заткни-ись(!!!) ты! Чего передразниваешь?
А н у с [смиренно.]:
- Мольцу-мольцу.
М и л а ш к и н [вдохновенно.]:
- Ну-у-у арти-и-исты-ы!! А защита у обоих... занаве-е-есистая-я! Особенно у на-а(!!)шего-о! Вакуум-то насто-о(!!)лько занавесистей этого обмылка! Опупе-е-еть!..
[По ходу боя обессиленный Чмоки наступает на ласты рефери. Саломаслов же, сквозь пелену визуально улавливая лицо соперника, бьет со всей мочи и... Попадает в челюсть тщедушному старикашке-арбитру, сшибая его с ног наповал. Танковый шлем улетает за пределы ринга, на финише нахлобучившись на голову несказанно возгордившейся сим фактом Бастилии Захаровны.
Рефери под исполняемый на рояле в инструментальном сопровождении траурный марш агонизирует, трепеща нацеленными в купол ластами. На ринг неуклюже взбирается разухабистая компания фельдшериц скорой помощи. Публика онемевшая, команда Саломаслова в глубоченной прострации...]
А л ю м и н ь е в и ч [в бешенстве в микрофон.]:
- Ты нашиша, гаденыш, рингового рефери зажму-ури-и-ил-л?!!!
М и л а ш к и н [изумленно.]:
- Вот э-это уда-ар! Похоже, уважаемые телезрители, старикашка намертво склеил ласты!
А н у с [поддакивающе.]:
- Сиклеиль-сиклеиль, похозе. Зацем дедушьку по морьде?!
М и л а ш к и н [разгневанно.]:
- Да заткне-ешься ты наконе-ец(?!!), анусина бездонная!
А н у с [смиренно.]:
- Мольцу-мольцу. Хьрен вась - рюсских - разьбересь: то «ни мольци», то «мольци»...
[В атмосфере всеобщего траура самая вульгарная из веселящихся разбитных фельдшериц при их энергичной моральной поддержке пытается оживить рефери производством искусственного дыхания, выполняя его знойно-эротично с награждением бездыханного старикана глубокими затяжными поцелуями.
Понурый Саломаслов, свесив плетьми руки, скорбит безутешно. По его щекам струят горючие слезы.]
А л ю м и н ь е в и ч [в микрофон в полный голос.]:
- Не плакай, сынок. Ты ж мужик! А я тебе в тюрьму буду переда-а-ачки посылать. Хочешь собственно мною копченого сала?!
С а л о м а с л о в [всхлипнув, плаксиво.]: