- Да, я видела, видела! Вы нарочно швырнули в него камнем, хотели попасть по голове!..
Мария Степановна открыла рот, но сказать уже ничего не могла. Не было слов, да и бессильны были они.
Выйдя из палисадника, девочка еще крепче прижала своего питомца к груди, бормоча:
- Маленький мой Стасик, бедненький, ну идем домой, я дам тебе свежего мясца. Ты ведь любишь свежее мясцо...
И она исчезла в подъезде, а дети стояли и смотрели, соображая, кто прав, кто виноват; но ничего не решили и возобновили прерванную игру. Они, конечно же, видели все, но никому в голову не пришло отогнать собаку. Они не любили природу, их этому не учили.
Прошло несколько минут. Работа была в основном закончена: кирпичи помыты, крупные сорняки вырваны, а на мелкие у нее уже не было сил, болела спина. Вся еще под впечатлением от инцидента с собакой, Мария Степановна тяжело вздохнула и печальным взором окинула поломанные стебли. Как жаль, столько трудов...
Вдруг подъездная дверь распахнулась настежь, выпустив на свет божий растрепанное звероподобное существо в рыжей распашной кофте и серой, в масляных пятнах, видавшей виды юбке. Это была женщина. На ногах - шлепанцы, в руках - передник. Если взять выше, то тут как в сказке: из глаз искры сыплются, из ушей дым валит, из ноздрей пламя пышет. Словом, не женщина - дракон!
- Нахалка бесстыжая! - накинулась она на Марию Степановну. - Кто дал тебе право обижать детей? Я мать Алисы. Ребенок пришел домой весь в слезах! Ты чего руки распускаешь, морда? Ишь ты, копается в своих цветочках! А если я тебе врежу? Я ведь тоже могу, я в подсобке работаю, в магазине, силенки у меня на тебя хватит...
Мария Степановна покачнулась. Как гром грянул среди ясного неба! Ей показалось, что земля уходит из-под ног. С такой разве поговоришь... Ах, если бы рядом был Иван, он бы ей показал, а что может она против такой вот... Но он, как назло, возится в гараже с машиной.
Она беспомощно огляделась по сторонам. Кое-кто из прохожих остановился: любопытно все же, что за сцена и чем кончится; гляди, как вон та, крашеная, орет. Тут же, неподалеку соседи по подъезду; один копается в моторе "Жигулей" и тоже смотрит сюда, а вон та женщина с коляской живет, кажется, этажом или двумя выше.
Кровь бросилась в лицо Марии Степановне. Господи, какой позор! Так недалеко и до инфаркта, до второго...
Задыхаясь, она проговорила как можно спокойнее:
- Вы не имеете права. Что вы кричите на всю улицу?
Гражданка из магазина лихо подбоченилась, сузила глазки:
- Ах, я не имею права? Смотрите на нее, я не имею! А ты имеешь право обижать ребенка? Чужого ребенка!
- Вы мне не "тыкайте", я много старше вас, к тому же перекричать вас не могу.
- Ладно, ладно, я сейчас милицию вызову, посмотрим, как ты заговоришь! Они тебя быстро привлекут за хулиганские действия. Ишь ты, интеллигенция несчастная... Хулиганка! Нет, вы только подумайте, а?
И победоносно оглядела людей. Те тупо молчали. Кто видел, кто нет сцену с собакой - неизвестно, но все молчали.
И тут вперед вышел мальчик лет семи.
- Тетя, вы же неправду говорите. Бабушка совсем не обижала девочку, просто отогнала собаку от грядки, а та чего-то завизжала, вот ваша Алиса, наверно, и испугалась.
Показание мальчика меняло ход событий. Теперь "торговке" надо было отвечать за свои слова, но не тут-то было. Дама принадлежала к разряду тех, про которых говорят: "На этой где сядешь, там и слезешь".
- Так она еще и животное обидела, - зацепилась она за новую деталь следствия, - и это на глазах у детей! А ведь их в школе учат любить животных. Какой же пример ты им подаешь, а? Старая кочерыжка!
Тут голос стал громче, играющим на публику:
- И все молчат!
Голос продолжал крепнуть:
- И никто не вмешается!
И обратился, наконец, в трубный глас:
- А на наших глазах избивают животных и детей!!!
Да, детей учили в школе любви к животным, и раз эта лохматая и размалеванная тетка вступается за собаку, значит, она права. И дети во все глаза глядели на нее, как на поборника справедливости. Это уже было страшно. Как убедить их в обратном? В том, что совсем не из-за любви к животным, а руководствуясь лишь своим чахлым умом, порожденным нездоровым образом жизни, бросается эта особа с выпученными глазами на седовласую, преклонного возраста женщину!
Тот, что копался в "Жигулях" (это он помогал ограждать газон), в сердцах плюнул, подошел и, багровея от гнева, бросил в лицо "торговке":
- Слушай, ты, закулисный работник! Совесть есть у тебя или ты пропила ее всю? Знаешь, на кого орешь, кто перед тобой? Да ты мизинца ее не стоишь! Муж ее рассказывал мне...
- А ты куда лезешь? Тоже, защитник, - огрызнулась подсобница. - Не знаю и знать не хочу!
- Нет уж, послушай, - не отставал шофер, - а то за такие оскорбления, да еще и при свидетелях, можно кое-куда и загреметь!
- Чего?.. Хм! Вот еще!
С ухмылкой, полной пренебрежения, она оглядывала его с головы до ног глазами, кипевшими ненавистью. А он, глядя ей в лицо, заговорил:
- Эта женщина в сорок первом встретила войну на Западной Украине, она работала там медсестрой. Их госпиталь разбомбили, а ее саму ранило тремя осколками... Нет, нет, не уходите, останьтесь, пожалуйста, - это он Марии Степановне, собравшейся уйти, - пусть все, и эта особа в том числе, знают, что это про вас я буду говорить.