Г-жа Кавасима: Я тоже труп.
Г-жа Такаясу: Плохая примета — говорить о трупах.
Такаясу: Подожди, подожди, ты не понимаешь.
Тосинори: Больше того, вы все трусы! Жалкие червяки!
Г-жа Кавасима: Трусы!
Кавасима: Червяки!
Г-жа Такаясу: Они портят ребенка! Родители — не червяки!
Такаясу: Если ты хочешь получить Тосинори назад, тебе нужно со всем соглашаться.
Г-жа Такаясу (с решимостью): Хорошо, я тоже червяк, только зови меня мамой.
Тосинори: Мама… Червяк…
Г-жа Такаясу: Наконец он назвал меня мамой.
Такаясу: Я услышал и слово «червяк».
Тосинори: Вы все — тупые идиоты.
Мгновенное замешательство.
Кавасима, Такаясу (все): Мы все — тупые идиоты.
Короткая пауза. Большое окно в центре наверху улавливает лучи заходящего солнца. Тосинори курит с явным удовольствием.
Синако: Может быть, в этом есть и моя вина, но сегодня мы с вами так ни к чему и не пришли. Насколько мне стало понятно, и супруги Кавасима, и супруги Такаясу обладают достаточной квалификацией, чтобы быть родителями. Обе супружеские пары испытывают такие глубокие искренние чувства, что даже я не могу удержаться от слез. Но пока — ничья. Весы, в центре которых находится Тосинори, не склонились ни в одну, ни в другую сторону. Прошу обе стороны удалиться в соседнюю комнату. Я должна поговорить с Тосинори с глазу на глаз. Вы не возражаете?
Обе стороны соглашаются.
Итак, прошу вас…
Кавасима и Такаясу уходят. Г-жа Кавасима возвращается, выводит Синако на авансцену.
Г-жа Кавасима: Думаю, вы уже поняли, что этот юноша опасен. Очень опасен. Остерегайтесь яда, которого в нем очень много.
Синако: Что вы имеете в виду?
Г-жа Кавасима (сладко улыбаясь): Что я имею в виду? … Не могу вам этого сказать, но сужу по своему опыту.
Г-жа Кавасима уходит. Синако подходит к окну.
Тосинори: Они ушли?
Синако: Да.
Тосинори (с холодной улыбкой): … …Хе–хе. Я их выпроводил.
Синако: Ты не должен так говорить о своих родителях, они так добры к тебе. И очень любят тебя.
Тосинори: Родители, которые воспитали меня, уже стали моими рабами. А мои настоящие родители — конченые идиоты.
Синако: Прошу тебя не разговаривать в подобной манере.
Тосинори: Чего они все от меня хотят? У меня ведь нет формы.
Синако: Форма очень важна. Форма не принадлежит тебе, она принадлежит обществу.
Тосинори: Вы тоже озабочены моей формой?
Синако: Конечно, раз у меня есть глаза, у меня нет другого способа вынести решение о человеке.
Тосинори: Но я не могу видеть вашей формы. Это несправедливо. Моя приемная мать говорит, что вы — красивая.
Синако: Ничего особенного. К тому же я почти старуха.
Тосинори (встает. Очень раздраженно): Что такое возраст? Возраст! Возраст — всего лишь дорога в кромешной темноте. Не видно, откуда пришел и куда идешь. Расстояния не существует. Все равно, идешь ты или стоишь на месте. Продвигаешься вперед или отступаешь назад. На этом пути зрячие становятся слепыми, живые — мертвыми. И все, как я, опираются на палку и бредут, нащупывая дорогу носками ботинок. Дети, старики, молодежь — все свалены в одну кучу, как черви, кишащие на сухой ветке.
Синако: Твои слова придают мне мужества. Общество оценивает всех, особенно женщин по их возрасту.
Тосинори: Зрячие видят только форму.
Синако (глядя в окно): Какой фантастический закат!
Тосинори: Солнце заходит?
Синако: Лучи словно танцуют по окну.
Тосинори: Но окно ведь выходит на восток. Разве сегодня солнце собирается садиться на востоке?
Синако: Что? Нет, солнце заходит на западе. Ворота парка под окном выходят на запад. А за ними можно увидеть, как солнце садится за кроны деревьев в парке. Окна выходят в парк, небо всегда открыто, и можно наблюдать закат.
Тосинори: Вот в чем дело, поэтому солнце заходит на востоке. Вы сказали сейчас «ворота на западе». А ведь эти паршивые ворота обращены к восточным воротам ада, которые смотрят сюда широко открытой черной пастью. Перед ними — широкая площадь, покрытая всегда безупречно выровненным черным песком в ожидании новых гостей.
Синако: Твоя манера издеваться отпугивает людей. Как красиво стало в парке! Небо — словно открытая печь, а какая яркая зелень! Даже огни в парке потускнели, как нешлифованные камни. Окна машин вспыхивают, отражая лучи заката.
Тосинори (впервые поворачивается к окну): Я тоже вижу это.