Не знал я тогда, что Василич мужик сугубо конкретный. Распахивает передо мной дверь в свою полутемную конуру. «Иди, – говорит, – делай себе ключ». Я дар речи потерял. Но к станку все-таки подошел. Замер как вкопанный, стою и молчу. Слышу сквозь пелену оцепенения: «Слева кнопка питания». Это Василич инструктаж таким образом провел, ввел в курс дела. Я голову поднял, смотрю на стенд, а на нем на гвоздях разных видов заготовок висит штук двести. Василич сжалился: «Главное, заготовку правильную выбрать, это уже полдела». Долго я выбирал подходящую заготовку, затем осваивал станок, потом долго делал ключ. Вымотался совершенно. Василич сравнил дубликат с оригиналом, на свет поглядел и говорит: «Вроде бы сварганил. Ключ дома обязательно проверь. Если подойдет, приходи завтра к девяти. Кроме ключей, еще на приеме будешь. Ну и по мелочи. Семь тысяч устроит?» – «Устроит!» – «Машинку оставь, не таскай туда-сюда. Завтра сделаю». Тут встрял наблюдавший за нами Петр: «В армии служил?» Ответить я не успел, меня Василич опередил: «Ты что, Петро, дурак, что ли, совсем?» Петр, помню, замолчал сразу. Неловко ему стало. Позже я узнал, что это у Пети был такой стандартный вопрос-тест на определение качества особи мужского пола.
Дома ключ проверил – как родной! Я был счастлив. Ну и объявил о своем трудоустройстве. Что тут началось – лучше не вспоминать. Жена восприняла случившееся как трагедию. Она у меня правильная очень, может быть, поэтому. «Ты же институт закончил, у тебя высшее образование». Хотел спросить, что мне с ним делать, с образованием моим. Передумал, не стал грубить, ни к чему это. Когда прежде работал охранником в школе, про высшее образование не вспоминала. Убило ее, что я за станком стоять буду вместе с рабочими мужиками. «Ты на самой низшей ступени социальной лестницы!» Когда она лестницей своей доводила меня до трясучки, я в какой-то момент, чтобы не свихнуться, начинал улыбаться и говорил, что она не права и что еще есть куда падать. Перебирал: дворник, носильщик на станции, кочегар… Кстати, была мысль в нашу кочегарку пойти рядом с домом. На транспорт не тратишься, ботинок не снашиваешь. Чудо, а не работа. Жена начинала плакать, запиралась в комнате. Или уходила из дома. От моей иронии ее тошнило. Видеть меня не могла.
…Вот я и на работе. Один лестничный пролет вниз, в полуподвал, дверь неопределенного цвета справа. На стук открывает Петр. Обхватывает мою руку своей безразмерной клешней: «Здорово». – «Привет. А где Василич?» – «Вчера предупредил, что задержится». Это странно, Василич всегда приходит первым. Надеваю рабочий фартук, ожидаю клиентов. Петр продолжает трудиться над вчерашним заказом. От Пети у нас больше всего шума. Он все время что-нибудь сверлит и точит. Неудивительно, он у нас главный по железу. Зимой у него еще лыжи и коньки бывают. А у меня, кроме ключей, еще зонты. Самые сложные заказы достаются Василичу, он у нас по интеллектуальной части.
…Мы трудимся больше двух часов. Я сделал несколько ключей. Взял в работу три зонта. Швейную машинку без Василича брать не стал. Настенные часы – «немецкие, подарок прадеда» – тоже не рискнул оставить, всех отправил на завтра. Петр пытается нарезать резьбу в поперечном отверстии железной трубы. Труба проворачивается у него в тисках, а сильнее зажать ее он не рискует, боится деформировать; от этого непримиримого противоречия безбожно матерится. Если без шуток, то Петру надо ставить памятник. Все городские самоделкины пользуются его услугами. А по бедности у нас самоделкин каждый второй. Так что обустроил он быт как минимум половины жителей города.
Василича все нет, телефон его недоступен, мы задаемся вопросами. Я спрашиваю: «Что случилось?» Петр спрашивает то же самое, но по-своему. Как только мы не на шутку заволновались, в дверях появляется Василич с пакетом в руке.
– Долго жить будешь. Ты где был? – спрашивает его Петя.
– Тебе сказать? – вызывающе отвечает Василич.
Он здоровается с нами за руку, раздевается и ставит свой рабочий столик посередине комнаты, как обычно, когда мы перекусываем. Мы с Петром молчим, задавать лишние вопросы у нас не принято, Петр один уже задал. Василич достает из пакета пучок зеленого лука, буханку хлеба и бумажный промасленный сверток. В свертке оказываются две жирные копченые скумбрии. Петя молнией летит к полутемному окну и приносит с подоконника газету. Расстилает ее на столе. Чутье редко его подводит: в пакете я замечаю две бутылки водки. От вида водки Петя излишне возбудился.
– Сгоняй к швейникам, – приказывает ему Василич.