Прошло достаточно много времени после последней нашей встречи вживую. Я не знаю, менялось ли что—то кардинально в жизни Рыжа – те несколько сообщений, которыми мы перекинулись за весь этот период, содержали так мало информации, что никакого общего впечатления не сложилось.
Мы поздравляли друг друга с днями рождения (виртуально, конечно), отправляли какую—то музыку, неким образом характеризующую нас на данный момент времени – но когда я интересовался жизнью Рыжа в общем, то ни разу не читал сообщений с текстом даже не то что "я счастлива", а хотя бы "всё хорошо". Всегда всё было "плохо" или близко к этому.
И никакой возможности узнать, что на самом деле происходит в её голове, сердце и на тех улицах, на которых она бывает постоянно или появляется эпизодически.
Мы подсматривали за жизнью друг друга, но однозначно определить, зачем это было нужно каждому из нас, нельзя. Как и нельзя сказать, что это было осмысленное и обдуманное подсматривание, преследующее хоть какие—то цели, кроме очередной отсечки "он/она забыл/забыла меня". Поэтому в обе стороны шли напоминания о том, что мы есть.
– Рэ, у меня новый телефон – "Samsung Witu"! Я так его хотела! Теперь я буду писать стишки на нём. И рисовать, и слушать музыку, и.. Я тебе не давала мой новый номер? Вот он – * *** *** ** **. Позвони мне как—нибудь?
Когда "как—нибудь" настало – мне трудно было на это решиться, я не представлял Рыжа в амплуа только—лишь—собеседника (столько времени прошло, но микронамёки и крошечные зацепки делали своё дело – рассыпали надежду еле видимой комнатной пылью по экрану монитора) – я не подумал, что оно может принять форму "как—то так": мой звонок сбрасывается.
Тридцать секунд на то, чтобы она набрала смс: "Зачем ты мне звонишь? Я в кино. Не беспокой меня больше, пожалуйста".
Ещё пять с половиной минут на то, чтобы прицелиться и ни за что не промахнуться: "И почему же ты мне не перезваниваешь?!".
Обычно после нашего с Рыж общения – хоть одним сообщением, хоть на всю ночь – до следующего раза остаётся примерно полгода. Полгода, за которые можно отследить жизнь Рыжа исключительно по стишкам и записям в блоге. По песенкам, добавленным в "Мои аудиозаписи", и по глазам, меняющимся на каждой новой фотографии. И ещё она обязательно скажет несколько раз за этот период, чтобы я не трогал её никогда. Забыл и забил. Оставил в покое. Я отхожу. Не то что в сторону, а падаю в канаву и закрываю уши руками, а глаза зажмуриваю, но..
– Рэ, представь себе, за мной когда—то Иракли ухаживал – ты помнишь/знаешь такого певца? Это было буквально перед тем, как мы с тобой встретились. Конечно, он предлагал мне сразу всё, сразу много и просто сразу. И ты помнишь, чем это закончилось, где и кем – тобой. Смешно, да? Сейчас можно посмеяться, а тогда я крыла его матом и кричала, что не продаюсь. Мне было очень обидно, что он так подумал – честно—честно. Мы знакомы уже лет семь с тобой, да? И даже не надоели друг другу! Хотя, если брать в расчёт наши отношения, _от и до_, нет, _до_ не было – мы ещё не закончили)) Не закончили же? Ты же согласишься, что не было однообразия? Блядь, я заговорила как плохой школьный психолог. Не могу связно выразиться, попытайся понять – ты мне небезразличен. Сейчас я понятно выразилась? Мне спокойно, что просто где—то ты есть – и всё. Будь, ладно? И не обращай внимания на мои картинки, где я с кем—то – из этих встреч .ничего.никогда.не.получится.
Мне бы её уверенность, мне бы частичку её самоуверенности и примерно четверть наглости – кто знает, как всё может повернуться. Или провернуться, как мёрзлое мясо в старой мясорубке – с хрустом льда, перемолотого на сотни острых осколков, чья опасность слишком кратковременна и в прямом смысле быстротечна.
Или обернуться – в прошедшее время как в связку осенних листьев, которые растут лишь для того, чтобы упасть и перегнить – если повезёт.
– Рэ, Рэ! А как у Джона там дела? Он вообще мне не пишет! Номера телефона у него, конечно, моего нет, но в вк мог бы написать. Мог бы, если захотел! И я всё—всё могла бы, если только захотела. Я не могу только одного – залатать огромную дыру в своём сердце.