Сколько себя помню – столько же не помню своего отца. Всегда рядом только мама и бабушка, бабушка и мама. Кот. Или кошка? Не имеет значения. Наверное, кот с нами не ужился бы. Бабушка добрая, а мама заставляет делать разные дела, которые мне делать не хочется. Этот дом, в котором мы живём сейчас, строили немцы пленные – добротный старый дом, три этажа детских воспоминаний и юношеских обид и надежд, а чердак – это кладовка для взрослой жизни, постепенно тоже заполняется. Комнаты у нас проходные и моя находится в самом конце – когда я курила тайком, или выпивала, или просто была в странном настроении, то пройти незамеченной было очень трудно. И я сидела в подъезде, на широком подоконнике, и строила рожи в объектив чьего—то – не помню, чей это был – фотоаппарата. Размытые лица по обе стороны камеры, смазанные силуэты, плывущие в разные стороны – смерч прошёл стороной, но наполнил мою жизнь ошмётками говна, прилетевшего, наверное, с кладбищ для невостребованных жизней и сданных по причине полнейшей ущербности судеб. Теперь этим пользуюсь я.
Я любила. Сильно. И меня любили. Как выяснилось, не так сильно, как на словах. Конечно, ты же видел эти шрамы – всё это было. Но могло ли быть иначе?
И стихи оттуда же, из того любимого—нелюбимого периода. Сначала одно, потом другое – мыслей много; дневник, стихи, мечты..кому это нужно теперь, кроме меня?
Беременность. Аборт. "Есть такая вероятность, что вы больше никогда не сможете иметь детей". Не могла я рожать в то время и в тех обстоятельствах. И не хотела.
Волосы отрастила. Женственность у меня даже на кончиках пальцев – плавно перетекает в аккуратный французский маникюр. Интернет у нас быстрый и твои сообщения в скайпе я получаю быстрее, чем ты их отправляешь. Сейчас я даже могу сказать, что люблю тебя. Люблю.
Я чувствовал это. И отвечал взаимностью настолько сильно, насколько мог ответить в силу своего характера – мало комплиментов, мало тёплых слов и слов поддержки, вялотекущие ухаживания. Изначально Асти видела мой образ – стишки и методы составления слов в легко читающиеся строчки; всё, что было за пределами этого микро—микромира, ей оставалось недоступно.
В предпоследний день моего второго приезда в Саратов мы сидели у Асти в комнате – я просматривал соцсети на её компьютере, а она сидела рядом и расспрашивала меня о чём—то несущественном. Мои односложные ответы её не устраивали, она начала злиться и спустя пару десятков секунд я наблюдай перед собой потухший экран монитора. Повернувшись влево и мысленно подготовив обвинительную речь, открыв рот и произнеся первые три буквы её имени, я осёкся.
– Давай, фотографируй меня. Может, хотя бы этим я тебя смогу отвлечь.
Топлес, в маленьких чёрных трусиках—танга; стоит на коленях на диване, положив руки на бёдра. Набухшие соски. Злой взгляд.
– Ну! Чего застыл? – Ничего, что за стенкой твоя мама, твоя бабушка и дверь к тебе в комнату не закрывается? – Ничего! Они впялились в свой сраный телевизор и им всё равно, чем мы тут занимаемся. Ты фотографируешь или как? – Уже..
Несколько фотографий в разных позах – ничего необычного, каждая первая пара занимается чем—то похожим, не думая поначалу о возможной утечке отснятого материала в сеть. Закончив с фотосессией, я вынул флэшку из цифровика и после придирчивого отбора, который производила Асти, несколько фотографий отправились на адрес моей электронной почты вместе с обещанием нигде их не публиковать. И я это обещание сдержал.
Пора уезжать в очередной раз. Очередной поезд, очередная верхняя полка, очередная очередь на выход из вагона в Москве. Теперь очередь Асти нанести ответный визит.
Потратив некоторое время на согласование дат, мы пришли к единому мнению о времени её приезда. То, что я жил с сестрой, Асти поначалу смущало, но мои убедительные слова о том что сестра, в отличие от меня, почти весь день проводит на работе, имели прекрасный седативный (но без использования препаратов) эффект.
Я встретил её на вокзале. Чтобы доехать до моей квартиры, нам пришлось преодолеть (в порядке очерёдности):
– вокзальную суету – вход в метро с большими сумками – ЭСКАЛАТОР (страшная многоножка из кошмаров некоторых людей) – получасовую поездку в душном метро – получасовую поездку в электричке – получасовую поездку в автобусе – две минуты пешком от остановки автобуса до квартиры
Как только мы зашли и поставили сумки, не раздеваясь, я повалил Асти на диван и начал целовать.
– Соскучился? – Ещё бы! – Тогда я сначала схожу в душ, а потом ты дашь мне почувствовать, насколько сильно.
Если бы не усталая улыбка, сопроводившая эти слова, я был бы счастлив. Она устала. Я это вижу и предлагаю сначала отдохнуть, может быть, даже поспать.