Оказавшись перед Лукой, повесив на крючок пиджак, Сара мысленно присмирела. Лука, его свита повсюду, настоящее преследование… Всё это приобретало нешуточный характер.
На второе «свидание» Лука явился уже готовым. Он мирно наблюдал за тем, как Сара снимает полуботинки на шнуровке.
Когда она встретилась с ним взглядами, поднявшись со скамьи, поставив под неё обувь, Лука буквально прожег её взором. Такой взгляд мог испепелить любую. Несчастная заробела, к горлу подступил такой ком, который, казалось, нереально сглотнуть, язык запал, а на носу выступила испарина.
Закидывая на плечо сумку с учебниками, Сара было направилась к лестнице, чтобы подняться к себе и пережить остатки этого дня. Когда Лука схватил её за руку, то та даже вскрикнуть побоялась, чувствуя падение надежд. Он потянул её за собой и вжал в угол.
— Тебе никто не говорил, что у тебя очень очаровательное личико? Будет грустно, если оно обезобразится бритвенными порезами, — коварно и ласково прошептал Лука.
Он заглянул в глаза девушки, затем провел пальцами по ее лицу.
— Вот так…
Пальцы Луки провели линию предположительного разреза.
Сара попыталась выпутаться из захвата, но сила Чангретты продолжала её удерживать. Девушка отрицательно помотала головой.
— Нет? А как иначе тебя от Соломонса отучить? — спросил он вполголоса, — Пару шрамов справа, ещё один слева. Я-то буду любить тебя и такой, а вот твой жид ебаный…
Когда Сара до самых краев переполнилась страхом, Лука улыбнулся и разжал пальцы. Ноги девушки подкосились и она упала в его объятия. Лука презрительно, но жадно посмотрел на её.
— Сегодня был твой последний шанс отделаться от Алфи. Ты же воспользовалась им правильно и ничего не упустила из-за обострения собственной глупости и детской влюблённости, правда? — подытожил свою речь Лука.
Сара увидела Фредди и Чарли, выплышвших из гостиной, ставших для неё спасательной шлюпкой. Дядя Чарли присвистнул, глянув на племянницу.
— Выглядишь в этой форме отвязно, — улыбнулся он.
Сара чуть в обморок не упала, но не от слов Чарли, а от очередной угрозы Луки, осматривая самую обычную повседневную студенческую форму.
Фредди оглядел Сару и ласково взял её за подбородок.
— Ты, Сара, хоть и кроха, но все у тебя на месте, а?
В это время раздался голос Исы.
— Оставьте её в покое, Фредди! — вставила Иса, проходя из кухни в столовую, — Не знаю, что порой на тебя находит? Иди к дворовым девкам тягайся! Неужели ты не видишь, что смутил девчушку?
Никто из семейства не мог и подумать, что на самом деле так напрягло Сару.
Фредди весело подхватил племянницу и высоко поднял, заставив ту вскрикнуть от неожиданности.
— Она же знает, что я шучу, — отмахнулся он, — Ты же знаешь, Сара?
Девушка застенчиво улыбнулась и кивнула. Фредди бережно поставил её на пол и присмотрелся.
— Ты просто чудо! — он нахмурился, — Вот только краситься ни к чему, — пытаясь стереть с века тени, — И плакать!
Сара увернулась.
— Но, Фредди, все девчонки красятся! Это модно, — в голосе её звучало волнение, как всегда, когда она находилась рядом с Лукой, уводя заплаканное лицо в сторону.
— А по-моему, лёгкий макияж Саре очень к лицу. Не девочка, а конфетка! Идём к столу, — сказал Лука, опуская на плечи Сары руки, направляя её в столовую, — А слезы — это уже так, семейное.
Сара дернула плечом, сбрасывая руку Луки.
Набрав в лёгкие воздуха, она вошла в столовую, схватила со стола свежую выпечку и, набив ею рот, попыталась зажевать общее потрясение, пережитое за день.
Мысль о том, что Лука хочет жениться на ней, казалась кошмаром, страшным сном.
Перечисляя свои любимые детские игрушки, книжки, различные безделушки, Сара остро ощущала, что Лука был и есть самый большой в мире лжец и лицемер. Он ещё в детстве дарил ей всякую ерунду, подкупал её молчание и сейчас, всё вместе взятое, было одним большим прикармливанием. Лука вкладывался в свою будущую сексуальную жизнь и, наконец, он решил этим воспользоваться.
Сара не сразу заметила уставившуюся на неё семью в столовой и ярко улыбнулась, собрав все силы. Она выпрямила согнутую от дум спину и попыталась снова засиять. Выходило слабо, чтобы родители ничего не заметили.
Лука по-прежнему держал ладонь на её плече и Сара увидела лицо сестры, судорожно вздохнув. Он усадил Сару и, обняв её со спины, по-отечески поцеловал в макушку.
Сара инстинктивно хотела сжаться, но упорно не позволяла телу сопротивляться, чтобы Лука почувствовал на её теле запах другого мужчины, чувствуя, как кипит гнев в душе Доры. Её глаза прорезали лицо мужа сталью ревности.
Лука знал, что она смотрит на него, но он не спешил отделаться от Сары, чтобы сесть с женой, пока он не наигрался с её сестрой достаточно, чтобы почувствовать себя удовлетворенным.
Сара слышала, как он делает шумные вдохи, а боковым зрением то, как расширяются его ноздри, как лицо его из мирного кривится в отвращенное из-за шлейфа еврейских духов.
Сара нарочно поерзала на стуле, поправляя юбку, задирая её и демонстрируя бёдра, дав Луке понять, что ею овладевал Алфи, долго и жадно, на чертовом столе.
— Бог ты мой… — прошептал он, неприметно обводя её ноги и то место, откуда они растут, цепляя пальцем юбку, — Соломонс понимает толк, сношается много.
— Как прошёл учебный день? — спросила Иса, чувствуя напряжение, усаживая таким образом Чангретту на своё место.
Сара откусила свежий хлеб и вымученно улыбнулась, набивая щёки: — О, чудесно! — переводя взор на Луку, — Мне понравилось… в музее искусств, — договорила она с нужной интонацией, — Я испытала настоящее эстетическое удовольствие! — восторгалась Сара через боль, но это было правдой, потому что ей всегда было хорошо с Соломонсом.
Он научил её получать свою порцию сладострастных ощущений, будоражащих мозг и заставляющих ножки подкашиваться после.
Лука пил красное вино, то и дело поглядывая то на Дарби, то на Сару.
Сабини сидел белее снега, получая подтверждение словам Луки о её романе. И как же он раньше не замечал окрылённости дочери? Где были его глаза?
Иса задумалась и в уголках её глаз блеснула печаль. Как её муж мог не замечать, что его маленькая Сара, его любимая дочь, маленькая девочка, уже несколько лет ведёт двойную игру, застирывая своё нижнее бельё и по часу после возвращения откуда-либо намывается в ванной, смывая с себя мужской запах.
Мужчины никогда не видели того, что было перед их лицами, только печатный текст газет.
— Выставка была еврейской? — спросил Чангретта, прикусывая зубочистку.
Она довела Луку до точки кипения, чего делать категорически не стоило.
Сара, проглотив ложку супа, сказала: — Ага, — продолжая ужинать и изображать, что её душа не раскололась на части.
Дарби сжал кулаки и, схватив вилку в руку, ударил ею по столу, содрогнув всю посуду и всех присутствующих, кроме Луки, который ожидал этого.
— Хватит!
Лука плавно откинулся на спинку, с довольной ухмылкой запуская зубочистку в рот.
Нижняя губа Дарби подрагивала от гнева и обиды, что его дочь спала с Альфредом: с его врагом, с его бывшим другом, которого он потерял по своей вине, потому что тот оказался более удачливым и от этого было ещё противнее.
Дарби и не знал, чем живёт его Сара, пока его не ткнули пальцем, как слепого котёнка в миску с молоком!
—Пап…? — тихо спросила Сара, замечая ухмылку на лице Луки, понимая, что он обо всём уже рассказал её отцу.
— Ты трахаешься с пархатым жидом и ещё смеешь обсуждать это за моим гребаным столом в моём ёбаном доме?! — прорычал он, переворачивая скатерть.
Сара захлебнулась страхом и стыдом, не зная куда себя деть, желая провалиться под стол. Болезненная волна дрожи пробила тело.
Она приподняла глаза и, всё ещё сгорая от прилива жара к лицу, взглянула на довольного Чангретту.
— Сраный макаронник… — прошевелила она губами, — Ну и мразь же ты, — сказала она шепотом, обзывая Луку в стиле Соломонса, чувствуя, как глаза наполнились слезами, натягивая улыбку, умея проигрывать, в отличие от отца.