Дора остолбенела, не в состоянии произнести ни слова. Поддавшись вперёд, она влепила Саре пощёчину. Иса округлила глаза, но это продолжалось недолго.
— Не смей так со мной разговаривать, ты, паршивка!
Ее рука снова взмыла вверх для следующего удара, но Лука, схватив ее за запястье, грубо притянул Дору к себе. Иса встала между девушками, защищая Сару. Дарби лишь наблюдал.
— Еще раз услышу, что ты сравниваешь отца — убью! Убью тебя, яловую суку!
Дора была так потрясена выходкой сестры, что ей стало трудно дышать. Сердце бешено колотилось в груди. Сара еще никогда не сказала грубого слова, всегда слушалась старших и выполняла то, что от нее требовали. Дора вдруг почувствовала, что боится ее. Но Сара уже не могла остановиться — ее прорвало. Это суточное молчание, за которое её жизнь перевернулась и разделилась, стало невыносимым.
— Ты приходишь сюда каждый день и устраиваешь нам тут настоящий ад со своими истериками и наркотиками! — Лука вскинул брови, — Да, Лука! Именно наркотиками! — Сара переключилась на сестру, — Ты без конца портишь жизнь маме, а теперь и мне и считаешь, что я это проглочу?! Выйду за твоего слащавого макаронника?! Наделаю вам детей, как чёртова свиноматка? Знаешь, мне это надоело! Ты мне никто! Я называю тебя сестрой, потому что так надо, но жду не дождусь того дня, когда ты свалишь из страны навсегда! Навсегда со своим чертовым мужем и этим брачным договором!
Дарби не мог поверить своим ушам — кричала его тихая и скромная дочь. Его Сара, хорошая девочка, дочка, которую он считал опорой семьи. Девочка, которая помогает матери, хорошо учится и любит рисовать. Дарби подавил улыбку.
Иса лишь водила глазами и пребывала в полнейшем смятении. Уж если она сама изумлена в наивысшей степени, то ей хотелось бы посмотреть на лицо зятя. Оно было, мягко говоря, шокированным. Выражение искривилось.
Выждав некоторое время, Иса, как ни в чем не бывало, сложила грязные чашки и, взяв поднос, хотела отнести всё на кухню.
Лицо Доры было белее мела от страха и злости, пока Лука больно сжимал её руку.
Сара остановила мать, встав перед ней. Слезы бежали ручьём.
— Говорю тебе, мам, я последние несколько лет терпела всякое, что сыта по горло! Не могу больше слышать Дору! Не желаю видеть Луку! Скажи, чтобы они уматывали к себе!
Иса растерянно пожала плечами, тогда Сара подошла к отцу и вцепилась в его брюки, рухнув на колени.
— Пожалуйста, папа, прогони их! Я не хочу замуж за Луку! Не хочу превращаться в Дору! Я не смогу привыкнуть! Если бы ты только дал шанс Алфи… Он готов помириться и забыть старые обиды…
Дарби видел, как его наглаженные брюки заливают крупные капли. Он положил тёплую руку на голову Сары и, пожалев её, строго оборвал:
— Ах ты, чертова потаскуха! Спуталась с дерьмом, ещё жалости просишь? Да? Замолчи! Замолчи, мать твою, немедленно! — кричал ей в лицо Дарби, схватив Сару за край пиджака, притянув ближе к себе, — Чтобы я не слышал ничего об этом грязном еврее! Лука и ваш брак — твоё спасение! Твоё ебучее спасение! Сраная гарантия, что ты перестанешь водиться с этим паршивым жидом! — кричал он во всё горло, — Он водит дружбу с парнями из Бирмингема!
Дарби поутих, чтобы перевести дыхание.
— С этими ублюдками! Их отношения похожи на фитиль от сраного динамита! В любой момент может всё разорваться к чёртовой матери! — взмахнул рукой Дарби, переводя взор на девушку, поджав губы, — А ты можешь оказаться в самом эпицентре!
Всё внимание было приковано к Дарби, а Сара горько плакала на его коленях.
— Назови мне дату венчания, Лука? — потребовал он, отталкивая от себя Сару и она упала на ворсинчатый ковёр.
Лука задумчиво и важно запустил в рот зубочистку, поглядывая на Сару, откинувшись на спинку стула.
— В последующую субботу. После праздничной Мессы, — парировал он, — Договор будет двусторонним. Это обсудим позже.
Иса смотрела на мужа, как на дикаря: — Ты что, отдаёшь её как вещь? Вот так?!
Дарби кивнул: — Всё уже решено! А теперь, — обратился он к Саре, — Встань с места и приклонись Луке! Отдай дань уважения!
Лука, к слову, ни царем, ни священником не был, однако сам факт обладания большой властью, связанной с насилием, делал его объектом целования как бы вопреки логике сакрального.
Сара покорно поднялась с места и подошла к Луке, принимая его протянутую жилистую руку, обводя взором сияющий перстень. Сара наклонилась и вместо касания губ, вонзила во внутреннюю часть бедра Луки кухонный ножик, прошедший точно мимо его детородного органа.
— Передай привет дьяволу!
Острие вошло в ткань и пронзило брючину, кожу и мышцу, заставив Луку тяжело захрипеть. Брызги крови разлетелись по столовой моментально, испачкав обои, лицо Сары и самого Луки, что излучало жуткое изумление.
Чангретта принялся судорожно зажимать рану, беспокоясь за проходящую рядом бедренную артерию.
— Мои яйца! — закричал он ей в лицо, — Психопатка, ты чуть не отсекла мне яйца! Сумасшедшая! Спасибо, блять!
Сара посмотрела на Луку пустым, почти остекленевшим взглядом, как после удара, так и до того, как воткнуть нож. Она почти не осознавала в тот момент, что она творит и к чему это приведёт её позже.
Лука не мог поверить, что Сара в действительности так сильно его ненавидела, чтобы вонзить холодное оружие ему в бедро.
— Они тебе не пригодились за тридцать лет! Не пригодятся и после! — заметила она скупо, безжалостно вырвав из раны лезвие, заставив Луку зашипеть, — Я не выйду за тебя, паршивый макаронник! Я никогда не окажусь под тобой, заносчивое ничтожество! — шипела она, сдивигаясь к стене с окровавленным ножом в руке.
— Господи помилуй! Спаси и сохрани нас! — прокричала Дора.
— Не богохульствуй, монашка!
Сара плеснула в лицо сестры остатками горячего чая в чашке, чтобы та заткнулась. Дора закричала от боли обжигающей её жидкости и вцепилась в красные скулы.
Напряжение отбивало болью в висках Сары.
— Ты совсем сдурела? — Дарби подлетел к дочери.
— Отмени своё решение! Отмени или я убью себя! — Сара поднесла нож к сонной артерии, что отбивала сердечный ритм.
— Сара… — кажется, она впервые увидела страх на лице отца и, самое главное, Луки, что удерживая кровь, стонал, наблюдая за Сарой.
Чарли искал бинт, а Фредди набирал номер доктора.
— Отменяй решение! Быстрее! — Сара надавила на артерию, как и на отца, и кожа над ней натянулась.
— Сара… Девочка моя, — пролепетал Дарби, — Отдай мне нож, я прошу тебя, — канючил он мягко.
— Быстрее! Скажи, что всё отменяется или я прикончу себя! Устанете стены отмывать и потолок перекрашивать! — Сара перебрала нож в пальцах, ощущая собственную влагу от страха.
— Отберите у неё нож, кретины ебаные! — закричал Лука помощникам, которые прибежали на шум.
Иса тихо плакала, но не помогала ни Луке, ни Доре.
— Ты убиваешь свою дочь! — прокричала Сара, — Ради чего?!
— Давай просто поговорим, милая? — попросил Дарби, — Только отдай мне нож, моя маленькая, — просил он, — Пожалуйста, дорогая, — сокращая расстояние сантиметр по сантиметру, протягивая руку к ножику, чтобы забрать его у Сары до того, как она наделает глупостей.
— Отберите нож, нахуй! Она сейчас себе кровопускание устроит! — закричал он, — Чего вы встали, блять?
Дарби дорвался до Сары и обхватил её руки, а один из людей Луки выхватил из её руки нож.
— Мамины помощнички, блять!
Вся семья не на шутку встревожилась. Сара никогда не была вздорной и злой. Наоборот, тихой, доброй и скромной и это часто оборачивалось не в её пользу. В этом состояла ее беда. Лука и планировал этим воспользоваться. Ну поплачет, постонет да смирится с участью.
Живя в такой семье, Саре было необходимо уродиться агрессивной, жёсткой и беспощадной, как Дора, голос который гремел на весь дом с появлением из работного дома.
Приехав оттуда, Дора была сродни мужчины из тюрьмы: свой сленг, дерзость и никакого желания работать, с возможностью поколотить младшую сестру за то или иное. Сара была не такой по природе. Даже если бы она родилась в затворническом месте, она была бы собой.