— Снова бегала к Соломонсу? — спросил он с угрозой, толкая Сару в лоб своей головой и девушку охватил страх, страх за Алфи и его Пекарню и перед сестрой, которая не поверит ей, как бы Лука не поступил.
Чангретта посмотрел на неё и в его глазах она могла прочитать вожделение, животное и сильное, которому он поддастся с минуты на минуту. Сара видела, но не чувствовала как Лука наваливается на неё, чтобы пробить своё колено между её тонких бёдер.
— Ты вынуждаешь меня сжечь еврея к чёртовой матери и упомянуть о твоём пархатом ёбыре во время завтрака. Представляю, как Дарби обрадуется! Ты, по всей видимости, хочешь приблизить день свадьбы?
Девушка отрицательно замотала головой.
— Мы расстались, — призналась Сара. Гордость действительно сошла на нет.
Лука довольно улыбнулся: — Жид наигрался твоим молодым телом, поматросил и сделал выбор в пользу бизнеса? Какая жалость, — Чангретта издевательски вздохнул, — А я буду любить тебя вечно: в браке, в горе и в радости. Твой выбор должен быть очевиден, не так ли?
Одеяло зашевелилось, когда Лука попытался поцеловать Сару в очередной мерзкий раз. Голос Френка, выбравшегося из объятий сна и потирающего глазки, врезался в Луку.
— Лука? — спросил он детским голосом, — Тебя за мной папа послал? — выбираясь из кровати, перелезая через Сару, которая почувствовала ослабление хватки и судорожно вздохнула.
— Да, — растерянно протянул он, чувствуя жгучий стыд, понимая что содеянное им с Сарой в корне неправильно.
— Ты не брани меня, что я грозы испугался и к Саре пришёл! — лепетал мальчик, забираясь в объятия Луки, чтобы тот отнёс его в кровать.
Лука ничего не понимая, на автоматизме, поднял Френка и понёс в его комнату. Сердце Сары еще билось в самой глотке, а отвращение шипело во рту. Ей хотелось набрать ванну и смыть с себя ощущение Луки.
Через несколько минут она услышала, как Чангретта стоит под дверью. Она знала даже в юном возрасте, что Лука захочет вернуться к начатому и к ней, пока какой-либо отожествляющий фактор, вроде Доры, не переключит его внимание.
Прежде чем опуститься на подушки, Сара придвинула стул к двери и подперла им ручку, прислушиваясь к шагам Луки, бредущего в свои покои. Только после этого, решив, что она в безопасности, Сара могла успокоиться.
Она лежала в постели, прикрывшись одеялом и распахнув окно, чтобы холодный ветер смыл с неё грязь Луки.
Рассвет, окантованный слабой дымкой, опускался на город. Ни ванна, ни общая усталость после Алфи не сморили. Наконец, когда первый луч солнца упал на её красные глаза и обжег ярким болезненным светом, она осмелилась закрыть веки и заснуть.
Сара всегда старалась держаться подальше от Луки, с детства, и всё же он добрался до неё. Он был настойчивым ещё тогда, но она держала это при себе из-за отца и Доры, которую все считают фанатиком любви к Луке. Но таковых в этом доме было два. Сам Лука не без фанатизма относился к Саре и вышибал клин клином.
Чангретта использовал правду того, как выразился Алфи, что Сара уязвима и наивна. Сначала игры, шуточки, игрушки, побрякушки, книжки и, когда ей стукнуло пятнадцать, он смел касаться её с сексуальным помыслом.
Она действительно быстро созрела. В тринадцать с половиной она бегала по старым стройкам, прыгала в песок и в общем-то была оторвой и пацанкой, несмотря на внутреннюю гибкость характера. А уже в четырнадцать и пять месяцев Сара превратилась в девушку, с вопросом в лице не принимающая мальчишечьи предложения поиграть в машинки или армию.
Ей было почти пятнадцать, когда ее жизнь уже стала превращаться в череду горького молчания и обмана.
Сара под закрытыми веками знала, что доверять в этой семье совершенно некому, потому что это доставило бы слишком много неприятностей. Скажи она отцу — он стерпит, матери — она устроит скандал, а Дора раздует из этого трагедию и Лука снова останется ни при чём.
Хуже всего было то, что она даже не могла рассказать о домогательствах Луки Алфи. Даже когда они встречались, Сара молчала о том, откуда на её теле один раз в пол года появляются следы борьбы. Новость развязала бы войну.
Алфи знал, что Лука в Лондоне. Весь бандитский мир знал, если он приезжал в Лондон, но мог сопоставить только с ведением дел, чем с чем-то более очевидным, что плавало на поверхности за железными дверями домов.
========== 1.6. ==========
Комментарий к 1.6.
Дополнительные исправления.
Огромное спасибо Potteriana_love 🌀
***
В четверг Сара сидела на лекции, теперь понимая слова её гувернантки о том, что женский ум всегда воспринимался как, своего рода, изъян, болезнь, которую можно исправить только супружеством. Подобный подход предполагал, что всё мужское является нормой, тогда как женское — отклонением.
Женщина по мнению мужчин обладает менее развитым мозгом. Кроме того, отвлекаясь на образование, женщина поступает эгоистично, отлынивая от своих непосредственных обязанностей, вроде замужества и бесконечного рождения детей.
Лекция тянулась целую вечность. Сара посматривала на часы, списывала с доски уравнения и абсолютно ничего не соображала. Голова была тяжелой, сердцебиение бешеным, живот то и дело скручивало, сводило и переворачивало.
Ещё эта духота в кабинете и запах веществ, не успевших испариться через вентиляционный шкаф после опыта, вызывал общую дурноту.
Галстук туго перетянул шею, состояние было пытливым. Пальцы рук увлажнились, от чего пишущая ручка надоедливо скользила. Стрелки на циферблате, кажется, застыли. Всё вокруг вызывало раздражение.
Её мытарство прервал стук в дверь и голова старшекурсницы, что протиснулась и, осмотрев студенток, произнесла громким, почти уверенным голосом:
— Простите, это первый юридический… ?
Девочки покивали и Сара тоже, на стадном инстинкте, тогда, с позволения преподавателя, выпускница прошла внутрь.
— Тут вот книжку передали… для Сары…— сказала она, поворачивая в руке переданное ей добро. — Сабини? — поднимая вопросительный взгляд.
Сара сглотнула и приподнялась. Волнение захлестнуло и она ощутила как колет подмышечные впадины. Все смотрели на Сару, как на редкое явление. А она неуверенно ступала к центру с протянутой рукой.
Урок шёл и мисс Рейнолдс была, вероятно, удручена всем этим.
— Долго ждать? — раздраженно спросила она, когда Сара стала крутить в руках оригинальный экземпляр Фёдора Достоевского «Преступление и наказание» самого первого издания в ветхом переплете.
— Простите, — торопливо добавила Сара и, поблагодарив посыльную, вернулась на место более стремительно не потому, что мисс Рейнолдс распиливала её затылок взглядом, а потому что из книги торчал уголок записки.
Сара села и отложила дорогущий раритет, адресованный лично ей. Другие девочки мяукали и перешёптывались от зависти, подшучивая постольку-поскольку: «Чем же ещё растопить твоё ледяное сердце, если не книжонками».
Любопытство распирало и, когда мисс Рейнолдс увлеклась задачей, Сара вынула записку и уткнулась в текст. Почерк был косой, мелкий, но чертовски каллиграфический и до жути знакомый.
«Никакие добрые дела не оправдают поступка и не принесут мне ожидаемого удовлетворения…»
Сара быстро пробежалась глазами по тексту, ещё раз и ещё раз, вдумываясь в суть. Что Алфи хотел сказать этим?
Она повернула голову и, опустив взгляд, наткнулась на тёмно-вишневый автомобиль исключительной сборки, очень элегантный, отливающий блеском дороговизны. Найдя опору в капоте, Алфи Соломонс смотрел на проходящих мимо него студенток. Его взгляд был протяжным, волочащимся за их юбками.
Когда перед ним нарисовалась фигура мистера Линтона, учителя математики, что двумя часами ранее отвесил Саре линейкой по рукам за рассеяность и плохую успеваемость — Алфи вальяжно облокотился на стекло автомобиля. Олли схватил мистера Линтона за грудки и притянул к лицу старшего кузена.
Ох уж этот Линтон! Как же он любит злоупотреблять правами учителя и телесно наказывать студентов. Настоящий садист.