Сара посмотрела на него и увидела в Алфи мальчика, того самого, которого никогда не помнила, но мечтала увидеть. Его морщинки разгладились. На лице читалась нежность. Она провела пальчиками по его щеке.
— Я хочу… — призналась она.
Алфи слегка улыбнулся и прошептал:
— Ничего, что тебе ещё так мало лет…? Не пожалеешь через годик-другой? — это звучало переживающе, отговаривая, однако Сара отрицательно помотала головой. Нечто из моральных и этических аспектов тормозило Алфи, но соблазн был так велик, а чувства настолько сильны. Переполненный ими, он поцеловал её.
Надо сказать, что отношения Алфи и Сары сразу после его возвращения с войны складывались весьма непросто: она была замкнутым, подозрительным подростком, который шёл на контакт с пусть и хорошо знакомым ранее мужчиной, но с большим трудом. Однако Алфи, как ему казалось сначала, любил Сару чисто отеческой любовью, не предпринимал никаких провоцирующих на интимную близость действий и одновременно страстно мечтал о ней. Противоречивый клубок чувств спутал Алфи точно бес. Очевидно, что Сара чувствовала что-то эдакое взаимное, обращаясь к Алфи на «ВЫ», прислушиваясь к его советам и как-то временами внимательно вглядываясь в его лицо. Алфи часто ловил этот взгляд и с трепетом думал: а вдруг?
И это «вдруг» наконец случилось, спустя множество тёмных ночей и долгих месяцев.
Сара ступала по прохладному деревянному полу босой, покрытым лаком и отливающим блеском с лёгким ароматом новизны в спальне, большой и уютной, где потрескивал камин и тлел тёплый свет, бросая на обнаженного и ждущего её Алфи стеснительные взгляды. Мокрое после принятой теплой ванны, тело её покрывалось множеством мурашек от малейшего дуновения ветерка. Беззащитная и робкая Сара ежилась, а капельки воды подсыхали на пушистых ресницах. Сара, подавляя дрожь, прижимала к себе полотенце.
Сидящий перед ней на постели, опертый на вытянутые руки с разведенными в уверенности ногами мужчина, знает её много лет. С самого раннего детства. Высокий, статный и статусный Алфи Соломонс. Не многословен в покое, а в схватке — заболтает любого. Насильственен и непредсказуем, умен и расчетлив. Перед ней, как и многие, обездоленный и не реабилитированный ветеран Первой Мировой войны, что выбросил свои медали на бывших полях сражений во Франции. В послевоенные годы он кардинально изменился и забыл, что значит любить, если бы не явилась она.
Алфи — тот, кто извечно носил белую рубашку и черный жакет на пуговицах. Сверху пиджак, но это при дурной погоде. Почти не пил, только если есть очень весомый повод, но производил белый и тёмный ром, и с легкостью узнал бы, что Сара приняла сегодня на душу по одному только шлейфу с губ. Уже не молод, но почему же так хорош собой?
— Мои любимые конфеты, — тихо произнесла Сара, мягко разжевывая лежащие на столике, рядом с початой бутылкой шампанского, шоколадные конфеты, — Патока? — спросила она с мнимым интересом, причмокивая, стараясь проглотить приторную сладость, которая была ни к месту.
Алфи поднял взор на стоящую во мраке Сару в тени луны и блеклого ночника, и её горящие глаза, смотрящие как-то странно на его голое тело. Первое желание, что охватило его — потянуть её на себя и заполучить, но любопытство девичьего естества остановило его.
— Ну, хватит уже о конфетах… Иди, иди же ко мне… — нетерпеливо прозвучало из его уст полушепотом в слабой хрипотце, пока детородный орган его совершил несколько едва заметных подергивания, говорящих о величине его чрезмерного возбуждения.
Алфи эта ситуация нравилась. Он никогда не представлял, что можно получать такое удовольствие, находясь абсолютно голым и беззащитным перед скромной, до мозга лобкового симфиза, девушкой.
— Не бойся меня-таки… — и по многоточию убегало что-то важное, оставляя следы, и тишина повисла в комнате. А эта частица шептала о существовании чего-либо вопреки желаемому. Выходит, что побаиваться тем не менее Саре стоило.
Она подняла голубые глаза, пытаясь не стучать зубами, пока сердце норовило отбить чечетку и пересчитать ребра. Сара старалась быть сильной и смелой, как просил Алфи, но выходило слабо. Она уже была готова поклясться, что её происхождение не итальянской чести, а скорее английской, больше материнской, потому она не умеет противостоять страхам. А страх у неё один, смотрящий и обнаженный — Альфред Соломонс.
А Соломонс выжидающе помалкивал, терпеливо наблюдая, как мисс Сабини, точно молодая пума, крадется к кровати. Раньше он уже видел её такой, готовой к броску с заостренным вниманием.
Сара вздрогнула и подняла голову, а затем и глаза, когда услышала, как разомкнулись в полной тишине его припухлые губы под густыми усами и бородой. Алфи смотрел как её облик уже парил у большой супружеской постели, протягивая руку и легким движением распуская угол подвернутого полотенца, обнажая юную фигурку. Его серый, лукавый взор облизнул её очертания в таком непринуждённом виде, что полотенце теперь не больше, чем капля белой гуаши в её ногах.
Приглушённый свет от ночника оттенял его облик, отчего стан Соломонса становится массивней, словно Саре опять девять, и он стоит над ней с грозным видом, потому что она не хочет идти в кровать.
Сара обвела плещущейся силой торс, с нечеловеческими усилиями поднимая глаза с паха Алфи, покрытого тёмными волосами. Их линия роста спешила сужаться вверх по животу, жадно растекаясь по груди и заканчивая свой путь по шее, останавливаясь на лице чуть более светлым тоном густой бороды, соединенной с классического стиля причёской, с лохматыми и удлиненными волосами. И тут же потупилась, переводя взор на свои ноги, чувствуя предательский пунец, обосновавшийся на лице. Алфи, не стесняясь своей наготы, со злой складкой рта от реакции Сары на то, что она является первопричиной и столь желанной для него даже полностью завернутой в махру и святую простоту, улыбнулся про себя.
Сара судорожно схватила воздух, графско вытягиваясь струной, обводя глазами его твердый, широкий член. Она подняла взор к его лицу и буквально пронзила Алфи взглядом сверху вниз, неистово так. А Алфи услышал в полумраке сердце, что готово было вот-вот вырваться наружу из её груди. Она только шумно сглотнула, делая еще шаг к кровати. Алфи не любил трусливых людей — Сара это прекрасно знала, но побороть себя никак не могла.
Алфи приподнялся, медленно, чтобы не спугнуть Сару и не загнать в угол, к которому она пятилась пару минут назад. Оживленно выдыхая, Алфи, преодолев расстояние, невесомо опустил на её кромку тонкого живота свою ладонь. Второй рукой он коснулся ее талии и спины, проводя почти невесомые линии тыльной стороной, изучая маленькие мурашки. Его чуть увлажненные ладони зашныряли, изучая каждый миллиметр славной кожи. А горячие губы врезались в край её живота, представляя Алфи острый уголок. Как только кончики его пальцев соприкоснулись с её правой грудью, а амплитуда движений стала нарастать, рука Сары сразу же перехватила ладонь Алфи, своей липкостью, впиваясь в неё ногтями, и она выпалила, как бы защищаясь таким образом.
— Мои руки… — оправдала она собственную нерасторопность, расслабляя пальцы, — я съела конфету, они липкие… — её губы сводило от волнения, отчего хотелось зевать.
Алфи поймал её ладонь, и через секунду Сара ощутила, как его язык вырисовывает узоры на её пальцах, периодически посасывая фаланги.
— Сладкая… — произнес Алфи, — Иногда мне кажется, что я могу тебя съесть, — всё ещё втягивая её пальчики. Он прижал её сильнее к себе с настойчивым мурчанием, поражаясь тому, какие у Сары мягкие и упругие ягодицы. Касаясь их, он принялся игриво пошлепывать горячей и мозолистой рукой Сару по половинкам, совсем чуть-чуть, смотря на девушку снизу вверх.
— С-с-с… — томно прошипела она, то и дело поглядывая на смотрящий бойцом вверх его член.
В голове Алфи был абсолютный бардак от возбуждения, кровь интенсивно пульсировала в висках и паху. Он прижался к её коже мягкой бородой и увидел, как Сару колотит, как дыхание сбивается, и как зрачки её расширяются от паники. Её захлестнуло волной необъятного волнения. А Соломонс словно далёкий и высокий берег, и её всплески его ничуть не касаются. Альфред титанически благодушен, но не намерен делать вид, что они здесь по чистой случайности.