- А куда ты? - Ева забирает дочь с моих рук, успокаивая ее. Я могла бы вызвать домработницу, но Софи плачет в ее компании, а вот Еве она доверяет, и я уверена, что подруга только рада поиграть с моей малышкой. С нашей малышкой… - Ты всегда берешь ее в клуб, Ана.
- Что-то случилось с Тедди, позвонил врач, я потом все расскажу! - я целую ее на прощание в щеку, сжимаю ручку дочери и быстро удаляюсь, чтобы не расстраиваться и еще больше не накручивать себя.
Я тоже доверилась Еве в первый же день, как мы переехали в эту квартиру. Ее дочка была ровесницей Теодору, так мы и подружились. Ева и Камилла познакомили нас с Нью-Йорком, посоветовали хорошую школу и, самое главное, рассказали про шикарную булочную, которая была буквально за углом, но про нее было известно только избранным.
У Камиллы, как и у Евы, были роскошные блондинистые волосы, обе были невысокого роста и с шикарными формами, но Камилла унаследовала ярко-синие глаза отца, в отличие от остальных детей, которые унаследовали черные волосы Гейба и серебристые глаза Евы. Как по мне, Ева и ее дочь были истинными красавицами. Да и не только по мне, Теодору тоже нравилось. И я даже не совсем уверена, Камилла или же ее мать. Подросткам нравятся женщины постарше. Даже мне в любви признавались два или три друга Тедди.
С тех пор я не пекла им печенье.
Майкл уже скинул адрес водителю, и ожидает меня на комфортном сидении. Он спокоен. Я поражаюсь ему, этот человек никогда не паникует и ни о чем не переживает.
Он был спокоен, даже когда мы потеряли нашего ребенка.
В тот момент он жутко бесил меня этим, но после я поняла, что ни к чему хорошему это бы не привело, если бы он убивался, как и я. С криками, слезами, разрушением всего, что попадалось под руку. Наш мальчик… мы хотели назвать его Оуэн. Он не просто был плодом, он был ребенком. Он не просто шевелился, он был готов появиться на свет через две недели, когда все случилось. Майкл заплакал при мне лишь однажды, когда нам передали нашего малыша, обтертого и завернутого в голубое одеяльце. Несколько слез беззвучно скатились по его щекам, пока я рассматривала младенца. Мне казалось, малыш был настоящей копией Майкла. Это было ужасно…
- О чем ты думаешь, Анастейша? - его рука на моей руке, и я слабо сжимаю его пальцы.
- О том, какой ты сильный.
- Ну, я четыре раза в неделю хожу в зал, дорогая…
- Я не про это, Майкл, - целую его в щеку, устраиваясь на сидении. Путь будет долгим. - Я про внутреннюю силу. Если бы не ты, я бы сейчас уже по сидению каталась. А одно твое присутствие успокаивает.
- Слезами горю не поможешь, Анастейша. Тем более, это не горе. Теодор просто заигрался. Поживет немного с нами, придет в себя. Пройдет только реабилитацию. Но я же вижу, что что-то еще тебя волнует. Расскажи, станет легче.
- Восемь лет.
- Восемь лет?.. - он задумывается буквально на мгновение, затем же проверяет дату на телефоне и крепко прижимает меня к себе, посадив на колени, успокаивающе поглаживая по спине. - Анастейша, это не лучшая тема…
- Он бы пошел в четвертый класс. Я просто думала о том, что ты позволил себе слабину только в тот день, а потом вспомнила, что “тот день” - сегодня.
- Видишь, время помогает. Не расстраивайся, он сейчас с Карлой, она присматривает за ним, - губы Майкла на моем виске, и я грустно улыбаюсь.
- Оуэн Микаэль Эпсон.
- Детка, думай о Софи. София Карла Мария Эпсон ждет нас дома.
- Я ела булочки на фруктозе всю беременность, - улыбаюсь уже широко и искренне, вдыхая аромат Майкла: одеколон, лосьон после бритья и что-то такое откровенно мужское и дерзкое, так пахнет только от него. И этот аромат до сих пор пробуждает во мне желание облизать его. - А с Софи жутко хотелось азиатской кухни. И, как ты помнишь, никогда себе в этом не отказывала.
- Я потом собрал все палочки, что были в доме, и просто сжег их, и камин горел очень долго, - его смех совсем прогоняет грусть из души. Да, это большая потеря, которую не вернуть, но прошло достаточно времени, я оплакивала своего сына несколько лет. Я никогда про него не забываю и не забуду. Но сейчас у меня есть другой сын, который в беде, у меня есть маленькая дочь, которой я нужна, у меня есть Майкл, и мы с ним любим друг друга. Я всегда буду помнить о малыше Оуэне, я вспоминаю о нем каждый день, но я знаю, что ему сейчас хорошо. Я люблю его. - Софи - наш дар, не так ли?
- Да, Майкл, - я счастливо ему улыбаюсь, прогоняя все грустные мысли из головы.
“Наш дар”.
Или только мой, как и Теодор?..
Чертова трусиха! И это меня когда-то признали “женщиной года”?!
Прошло почти полтора года, как я узнала о беременности. По всем расчетам… У Гейба Трэвиса волосы цвета вороньего крыла и яркие голубые глаза. Немного впалые щеки и тонкие губы. Он чертовски похож на моего мужа. И, черт побери, мне просто нужно сделать тест на отцовство, чтобы успокоить саму себя. А мне страшно. И стыдно.
Врачи говорили, у нас с Майклом генетическая несовместимость, но Оуэн точно был нашим сыном. Он погиб не из-за проблем со здоровьем, а из-за меня, хоть Майкл и мой психолог просили меня не считать так. Боже, до чего нелепо…
Мы едем в тишине всю дорогу, но Майкл не снимает меня со своих колен. Мне нравится, когда он рядом. Он редко бывает дома, или просто в Штатах, поэтому я ценю эти моменты. Мне плевать, что мне скоро пятьдесят, и взрослые женщины так себя не ведут, я люблю сидеть на его коленях!
- Анастейша, мы приехали, - Майкл целует меня, и я открываю глаза, не сразу соображая, где мы. Такое чувство, что это просто коттедж, очень шикарный коттедж, а не больница. В такую не доставляют на “скорой”.
- Ну и ну, выглядит круче, чем наш летний дом, - я потягиваюсь и выбираюсь из машины, когда водитель притормаживает у входа. - Но это не значит, что нам нужен другой дом! - я мгновенно осознаю свою ошибку.
Майкл обожает тратить деньги и потакать моим желаниям.
Я никогда не думала, что фармакология - это настолько выгодный бизнес. Прадед и дед Майкла основали “Эпсон-фарм”, который впоследствии перешел во владение отца Майкла. Но Майкл никогда не хотел быть главой этого монстра. Судьба сложилась так, как она сложилась. Тот мужчина, с которым я познакомилась на какой-то поганой заправке при въезде в Джорджию, имел достаточно денег, чтобы позволять себе приезжать ко мне каждые две недели, но он не мог позволить себе ими сорить. У него был свой небольшой бизнес в Колорадо. 1.700 милль от Денвера до Саванны. Он владел парой магазинов и аптек, в одной из аптек подрабатывал фармацевтом, хоть что-то общее у него было между отцом, дедом и прадедом. Но когда он вошел во вкус - я такого не ожидала. Он с головой ушел в работу и был счастлив от этого. И он начал жутко транжирить деньги, последней каплей для меня стало очень дорогостоящее колье. Я жила со своим мужем, на тот момент четыре года, знала его почти семь лет, и выходила замуж я за него, а не его кошелек. Мы ругались, как ругаются все пары, по разным мелочам, мирились в течение дня, но это было… сильно. Мы не разговаривали почти месяц. Я не экономная, я люблю деньги и знаю, что их нужно тратить, чтобы они у тебя водились, я люблю украшения, но тогда мне не нужно было это. И Теодор был не в восторге, он невероятно быстро догадался, что Майкл от него откупается. «Он обещал сводить меня поиграть на автоматах, а сегодня просто оставил деньги в комнате и записку! Мне не нужна записка, и автоматы не так уж нужны, я скучаю по папе!». Наверное, именно тогда был тот самый “переломный момент”, когда Тедди для себя определил, что он не станет владеть чем-то, что будет высасывать его полностью.