Такие разные и настолько невозможные, что меня трясет, как в лихорадке, при преступной попытке сравнить их в сексуальном плане.
Вокруг меня царит непонятная, восторженная суета. Мистер Фишер громко разговаривает с нотариусом, а представитель одного известного риэлторского агентства неустанно нахваливает покупку квартиры в престижном районе Лондона.
— Мисс Росси…— миловидная женщина нотариус протягивает мне документы на собственность.— Думаю, вам следует взглянуть на предполагаемое место жительства…
— Подождите…— моя голова вскипает от потока непонятной информации, а главное, я до сих пор не понимаю, что происходит. Запоздалая реакция, как последствие шока, неприятно давит на меня, заставляя ощущать себя дурой.— О какой квартире идет речь?
Все трое молча взирают на меня, словно на голове вырос Биг-Бен.
— Ах, кажется я понял. — мягко проговаривает мой адвокат и довольно улыбается. — Ваш супруг не сказал вам, решив сделать свадебный сюрприз, как я сразу не догадался. Прошу меня простить за эту оплошность.
«Супруг?!» — я с открытым ртом хлопаю глазами, подозревая у себя несколько неутешительных синдромов, в том числе и навязчивые галлюцинации.— «Кто в здравом уме станет дарить апартаменты, стоимостью более десяти миллионов долларов?!»
Озарение пришло слишком быстро с предсказуемым волнением и тревогой. Только один человек мог позволить себе подобную шутку.
Тот, кто никогда не оставит меня.
Джеймс Мориарти — моя личная головная боль и постоянный приступ непрекращающейся злобы.
Всплеск ненависти пробуждает во мне неизвестные силы для борьбы, мотивирует на противостояние, в котором я возможно проиграю, но сейчас, у меня есть возможность для ответа.
— Конечно. — делаю глубокий вдох, удерживая папку с документами.— Я с удовольствием посмотрю на подарок любимого.
Редбридж был расположен на северо-востоке Лондона, в исторической части графства Эссекс. Этот район являлся самым отдаленным от центра города местом, с единственной станцией метро. Непривычно тихий и слишком зеленый уголок. Он идеально подходил для пожилых супружеских пар, а также молодых родителей, если учесть количество детских площадок и различных аттракционов. Большой парк с лиственными деревьями, площадками для игры в крикет и велосипедные дорожки располагали к активному отдыху на свежем воздухе. Здесь было очень мало машин по сравнению с районом Бейкер-Стрит, а жители предпочитали передвигаться только на велосипедах.
Риэлтор открыла ключами высокую, деревянную дверь с номерной табличкой 12. Дом был малоэтажный с огороженной территорией и консьержем на первом этаже.
Я решила пройти первой в так называемый новый дом для себя и своего ребенка. У меня был слишком маленький срок, чтобы гадать о том, кого я жду, но интуиция подсказывала, что это мальчик.
У меня родится сын и я должна сделать все возможное, чтобы не допустить его к миру криминала, в котором погряз его папаша.
«Чтоб его!»
Данные апартаменты было сложно назвать квартирой, так как площадь выходила за рамки ста квадратных метров. Почти все было оформлено в светло-бежевых, теплых тонах, не считая отдельно выделенного рабочего кабинета с библиотекой. Два санузла привлекали взгляд своим блеском и керамической плиткой в викторианском стиле, а французские окна открывали вид на густую зелень парка.
Я прохожу мимо белого акустического рояля, расположенного в углу огромного зала. Пальцы зудят провести по клавишам и услышать качественный звук мелодии. На полированной крышке блестят инициалы W.Hoffmann, а вирбельбанк* изготовлен из ламинированного цельного бука.
«Ублюдок…»— мне хочется сжечь все это великолепие только за то, что он посмел лишний раз проецировать на моей ненависти размер собственного эгоизма. — «Драный подонок!»
Возникает такая четкая и правильная мысль, что Джеймс не мог упустить возможности посмеяться надо мной. Он наверняка спрятал здесь целую кучу камер, чтобы наблюдать за этим спектаклем.
Готова взять топор и расколоть на дрова дорогой музыкальный инструмент от кипевшей во мне злости, но отвлекаюсь на восторженный возглас нотариуса. Женщина с восхищением осматривает дальнюю комнату в нежно голубых и фиолетовых цветах. На окнах установлены деревянные жалюзи, а невесомая ткань тонких штор переливается жемчужным блеском. В самом центре стоит детская кроватка с мягкой люлькой для новорожденного. Завершает картину совершенства закрепленный балдахин с более темным, полупрозрачным покрывалом.
— Поздравляю вас. — шепчет мне женщина с улыбкой, пока я мысленно прокалываю глаза Джеймса пилочкой для ногтей.
«Мерзавец» — подхожу к кроватке и прикасаюсь к бортику люльки. Она плавно качается, готовая принять в свои объятия новую жизнь.
Мориарти, каким-то образом, предрек мою беременность и поэтому все так удачно спланировал. Ребенок являлся той самой платой за спасение Шерлока. Джеймс посмел бросить мне вызов в самый неподходящий момент. Еще никогда я не была так уязвима и зависима от последствий, даже с учетом крохотного выбора.
«Ты обязательно вернешься. Рано или поздно…»— пристально смотрю сквозь люльку, подпитывая свою волю решимостью.
— Мистер Фишер. — обращаюсь к адвокату, крепче сжимая документы в папке. — Я могу подписать договор Купли-Продажи прямо сейчас?
— Разумеется, мисс Росси,— он переглядывается с нотариусом, а потом провожает меня в так называемый кабинет.
Я из последних сил сдерживаю самодовольную улыбку, отмечая в заключительном акте договора только свои инициалы в графе собственника квартиры.
«Спасибо за подарок, сволочь!»
***
Лондон. Три месяца спустя.
Мое вынужденное одиночество приносило свои плоды в моральной и физической подготовке к роли матери. Я полностью освоилась и свыклась с неторопливым ритмом своей жизни. Просторные комнаты новой квартиры уже не душили меня ожиданием встречи со злодеем.
Джеймс ничего не писал, хотя я сменила номер телефона, желая отвыкнуть от размытой связи с болезненным прошлым. Даже тетя Марта почти примирилась с моим окончательным переездом.
Я не могла скрывать от родственницы факт своей беременности, которая совсем скоро станет заметной. Она искренне обрадовалась роли будущей бабушки. Я боялась за необдуманное желание тетушки поделиться этой новостью со всеми знакомыми, но к моему удивлению, пожилая женщина легко согласилась держать все в тайне. Правда, приходилось слушать ее поучительные нравоучения, относительно своего последнего нерадивого мужа, поставлявшего кокаин в закрытые казино Британии.
Помимо увольнения из бара, к большому неудовольствию Боба, я стала регулярно получать определенную сумму денег на свою рабочую карту.
Этот ублюдок решил не только самоутвердиться за счет моей оскорбленной гордости, но и преспокойно спонсировал меня, как свою личную, профессиональную содержанку.
«Или жену.»— подсказывало мне мое сознание.
— Бога ради, заткнись! — привычка говорить с собой никуда не исчезла.
Я завариваю себе липовый чай и слишком эмоционально режу салат для перекуса. Беременность протекает нормально и к моей великой радости, меня не распускает, как надувной отекший шарик.
Каждый день критично осматриваю себя в зеркале, отмечая небольшие перемены в округлившимся животе, а также странные пристрастия в еде.