Мне до безумия и странного возбуждения хочется съесть несколько тарелок с кровавыми стейками, словно во мне растет маленький вампиреныш. Поначалу, это немного пугало, но, учитывая деятельность и характер папаши-психопата, все не так страшно.
Я освободила себя от лишней трудовой деятельности, найдя наконец примирение с собственной совестью. Таблоиды желтых газет были заполнены статьями о знаменитом детективе, но только я не читала их, пересиливая жгучий интерес.
Если днем, я позволяла себе неторопливые прогулки и осторожную езду на велосипеде, то ночью превращалась в весьма комичного воина-ниндзя, с явными проблемами в соблюдении тишины.
Я упрямо выискивала тайники со скрытыми камерами и всевозможными жучками, пыталась отыскать подсказки в книгах из личной библиотеки Мориарти. Честно говоря, его выбор оказался совершенно алогичным и еще более непонятным для меня.
Взять для примера три тома «Курсы для дифференциального и интегрального исчисления» Фихтенгольца. Или еще более увесистые книги под названием:«Курсы математического анализа» Кудрявцева. В других экземплярах я нашла что-то про логику и малознакомые мне теории алгоритмов.
— Он точно псих. — говорю себе, после долгого изучения десятка томов и протираю рукой уставшие глаза. Сонливость во время беременности постоянно напоминает о себе.
Помимо мракобесия из высшей математики, я натыкаюсь на старые экземпляры о садовых растениях за 1965 год и «Основы пирографии для начинающих».
— Чертов садовод. — ругаюсь и бегло перелистываю страницы с названиями растений на латыни и черно-белыми рисунками.
Только за прошлый месяц, мне удалось найти четыре камеры. Две в гостиной и по одной в кабинете и спальне. Джеймс внедрил себя фактически во все сферы моего существования. Приклеился, как паразит, пожирая свободу и силу воли.
Мне хочется смести нарастающие горой подозрения о перемене наших ролей друг для друга.
Бросаю все и подхожу к окну, разглядывая улицу через тонкую ткань штор. Уже привычно провожу пальцами по животу и хмурюсь от странных мыслей. Абсолют моей ненависти словно мутирует вместе со мной под гнетом гормонов. Скоро у меня родится сын. Именно у меня, потому что Мориарти не получит его.
Только через собственный труп. Да, я готова стать львицей и пойти по головам, без оглядки, если потребуется.
«Мне не в первой пускать кровь…»
Я чертовски много думаю. О Шерлоке и Джеймсе. Об их стремлениях, планах и связи со мной. Двое мужчин, одинаково плевавших на устои этого мира.
Кто они для меня?
Шерлок — безошибочная, точная дедукция, твердо указывающая на незначительные, но важные детали.
Джеймс — недосягаемое, первостепенное зло, выведенное из многочисленных человеческих пороков.
Искренняя эмоциональная стабильность против безбожного угнетения и страха.
«Но так ли страшно чудовище на самом деле?…» — задаю себе этот вопрос, отбрасывая щемящую тоску по детективу в дальний угол.
Вспоминаю все свои встречи со злодеем-консультантом и понимаю двоякость своих ощущений. Мне не просто хочется вырвать с корнем память о его воздействии, но и спрогнозировать продолжение.
Преступное, лихое, азартное и чертовски нездоровое.
Мое тело терзается нестабильностью, выводя до безумия опасные фантазии. Мне хочется ударить себя, когда губы раскрываются со стоном, повторяя звуки той ночи.
Джеймс — Шерлок.
Шерлок — Джеймс.
— Остановись…— шепчу себе, мягко прикасаясь пальцами к губам.
Мой разум воспален и с безумной точностью воспроизводит ощущения поцелуя.
Губы детектива: теплые, мягкие, но слишком осторожные и неуверенные за счет неопытности. Шерлок всегда опирается на возможности собственного интеллекта, даже когда это не требуется, а Джеймс…
Агрессивен, жесток и продуман. Его язык проникает слишком глубоко, слишком жадно исследует и давит. Ему всегда нужно владеть и подчинять.
Я чувствую, как мое сердце разбегается в страстном марафоне, тело начинает пылать от запретных, бессовестных мыслей. Мне хочется разрушительного подчинения, хочется безумия, боли и наслаждения.
Хочется именно его. Прямо сейчас. В противоестественном, чудовищном порыве.
— Ненавижу тебя…— боюсь прикоснуться к себе, чувствуя жар и пульсацию где-то внутри. Слабое давление внизу живота распространяется волной дрожи по всему телу. — Ненавижу.
На следующее утро, тетя позвонила мне и попросила приехать. Она умудрилась упасть с лестницы, когда решила сделать уборку на втором этаже и сильно ударилась своим многострадальным бедром.
Новость меня совсем не обрадовала, ведь я навещала родственницу только в определенные дни, когда Шерлок отсутствовал дома. Я не хотела злить рептилию и подвергнуть себя и сына опасности, но оставлять тетю Марту в таком состоянии было нельзя.
Поэтому, подробно разузнав о деятельности доктора и детектива на этот день, я стала собираться. Чтобы лишний раз не светиться и не столкнуться с людьми Майкрофта, мне пришлось вызвать такси, надеть черное платье прямого кроя и новое кашемировое пальто для маскировки своего положения.
***
Знаменитая Бейкер-Стрит мало чем изменилась за время моего отсутствия. Все те же старые фонари с мерцающим освещением, уютное кафе, откуда исходил восхитительный аромат кофе и неизвестные прохожие со своими тайнами. Дверь с табличкой 221В вновь была открыта для тех, кто нуждался в помощи детектива.
— Как у тебя получилось столь неосторожно упасть? — интересуюсь у тети Марты, убирая с прикроватной тумбочки кучу медикаментов.
— Я столько раз жаловалась мальчикам на этот пылесос и его короткий шнур, но меня не слушают. А все из-за Часовщика. — пожилая женщина неуверенно приподнимается, чтобы по-удобнее устроиться в кровати.
Я помогаю ей и поправляю подушку за спиной.
— Часовщик?— отбрасываю волосы за плечи и сажусь рядом. Сегодня я решила оставить их распущенными, для дополнительной защиты в виде шелкового покрывала.
— Загадочный маньяк, охотящийся за невинными старушками. На прошлой неделе обнаружили третью жертву и опять в четверг, в половине девятого, — она надевает очки и вопросительно смотрит на меня. — Милая, разве ты не знаешь?
— Никак не могу найти время почитать сводку новостей. — на ходу придумывать отговорки не так просто, поэтому я надеюсь на понимание со стороны родственницы.
— Ты не представляешь, как я напугана. Ведь теперь, даже в аптеку пойти страшно, хорошо, что у меня есть машина. — с улыбкой проговаривает тетя Марта.
— Машина?— опять спрашиваю, не скрывая своего удивления.— Но у тебя ведь нет прав. — поднимаюсь со стула и иду на кухню, чтобы заварить ромашковый чай.
— И мне это нисколько не мешает. — махает рукой в ответ женщина. — Зачем вообще все эти условности, когда нужно просто давить на газ.
Я замираю на несколько секунд с открытым ртом, а потом внимательно смотрю на хрупкую пострадавшую, которая в жизни не убивала даже тараканов.
— Думаю тебе лучше воздержаться от вождения, пока не исчезнут все синяки. — как можно более спокойно отвечаю и выключаю чайник.
— Нужно подняться на второй этаж… — настойчиво просит тетя. — Шерлок забрал у меня мою сахарницу и даже не думает ее возвращать.
«Просто подняться и забрать чертову сахарницу».— мысленно повторяю себе, стараясь успокоиться.
Я крепко держусь за перила, медленно переставляя одеревеневшие ноги. Не хочу заходить туда и вновь испытывать боль от разлуки. Он опять станет ближе для меня, вернув волшебство единственной грозовой ночи.