Я всех убил, кроме матери.
Позорная линия отца-садиста была давно разорвана мной, как и память о том насилии, которое я ощущал с раннего детства. Он был преступником и игроком, а гениальность разума притуплял алкоголем с наркотой. Жаль, что брат пошел по его стопам и слишком рано сошел с ума. Он не справился с влиянием своего безграничного разума.
— Черта с два…— резко подхожу к ней и грубо хватаю за волосы на затылке. Дергаю вверх, подставляя к виску пистолет. — Ты никогда не избавишься от меня. — шепчу ей в ухо, сильнее сжимая в кулаке шелковые пряди.
Мария всхлипывает от боли, но не пытается вырваться, чем еще больше злит меня. Я в бешенстве и вряд ли уже смогу остановиться. Контроль давно потерян, крупицы холодного здравомыслия стерлись в пыль. Абсолют эмоционального давления достиг своего апогея.
— Да.— соглашается со мной молодая женщина, цепляясь уже за галстук. В ее глазах сияет пламя Ада, в котором я сгораю окончательно. — Но что ты можешь сделать с этим? — проговаривает сквозь слезы, выжидая кульминации.
Вызов, основанный на нестабильном, неправильном состоянии. Абсолют самой простой, заурядной причины нашей борьбы, где победитель так или иначе проиграет. И я впервые согласен с конечным решением данного алгоритма.
Отвечаю тем, что далеко и неприемлемо мне. Отбрасываю пистолет в сторону и прижимаю к себе ее теплое живое тело. Набрасываюсь на губы, раскрывая их языком. Глубоко, с отчаянием и тотальной ненавистью, которая давно переродилась в совсем другое, невозможное, отрицаемое для меня чувство.
Дубина Шерлок любит повторять, что он высокоактивный социопат. Я же в свою очередь многофункциональный психопат, манипулятор, стратег и просто любитель театра.
Она отвечает мне. Также порывисто, жадно и нетерпеливо. Издает приглушенные стоны, поднимаясь на носочки, чтобы пройтись ногтями по моему затылку.
«Да, детка…Это станет твоим.»
Душу ее руками и губами. Слишком много слюны, будто мы собираемся сожрать друг друга, вгрызться в глотки и рычать, превратившись в оборотней. Она осмелела в своих действиях и весьма быстро избавила меня от пиджака.
Хочу улыбнуться, но ее язык пытается протиснуться глубже в страстной ярости.
«Как же горяча итальянская кровь.»
Разрываю наш звериный поцелуй, когда она успешно портит мою светлую рубашку от Emma Willis. Несколько пуговиц разлетаются в разные стороны. Мы громко дышим друг на друга, в глазах полыхает пламя голода, а сердце и внутренности горят от неимоверно высокой температуры.
Намереваюсь толкнуть ее на диван, но Мария хватается за мои плечи и использует вес своего тела.
Сажусь и облокачиваюсь спиной на одну из подушек. Продолжаю следить за ней. Пистолет улетел за рояль, но она даже не поворачивается в его сторону. Наступает на меня сверху. Тянет за галстук, вновь целует. В этот раз нежно и неторопливо.
Мне не по нраву такие перемены, поэтому я хмурю брови и обхватываю пальцами женское запястье. Мария опирается на мое колено, медленно отдаляется. Ее коса растрепалась, вырез халата обнажил правую грудь.
Хочу окончательно открыть это светлое тело и безжалостно подвергнуть своему воздействию.
Она оставляет в покое галстук, расстегивает оставшиеся пуговицы рубашки. Ведет руку ниже к брюкам.
«Похвальный энтузиазм.» — приподнимаю брови, делая свистящий вдох.
Пришлось крепко сжать зубы, чтобы удержать себя от возгласа одобрения.
Ее маленькая ручка освобождает мой член от плена одежды вместе с яйцами. Мы не разрываем контакт глаз, ведя двойную игру. Тело делает, а взгляд завершает.
«Хочешь попробовать?» — этот вопрос я адресую ей живой мимикой своего лица.
Мария встает передо мной на колени и обхватывает пальцами бедро. Ее губы осторожно прикасаются к головке. Не удивляюсь этому стремлению. Все вполне закономерно, ведь она хочет лишить меня контроля и заполучить преимущество.
Ее мягкий рот плавно принимает, а я вынужден откинуть голову назад и закрыть на мгновение глаза. Кажется, я что-то говорил про горловой…
Ах, да. Вгонять с сумасшедшим ритмом, глубоко в глотку, слушая хрипы. Прекрасный способ скоротать время и избавиться от лишнего напряж…
Полностью теряю способность мыслить, потому что рискую поднять голову и посмотреть вниз, на нее.
Примечательно, что во время минета, женщина смотрит в глаза мужчине с грубой страстью и блеском похоти. Так, она показывает свое расположение, выражает стремление остаться незабываемой. Губы Марии медлительны, неумелы и слишком ласковы, а взгляд…
«Ты явно никому не давала трахать свое горло.»
Раскрываю губы для глубокого вдоха. Мои пальцы находят ее руку и вновь сжимают запястье, оставляя на тонкой коже синяки. Она смотрит проникновенно, смотрит губительно, смотрит…
В этой теплой тьме очень глубоко. Я не верю в абсолют этих эмоций, но ничего не могу поделать. Бездна опасной, больной любви засасывает меня, вызывая трепет в груди, а приближение долгожданной кульминации, только от одного языка по уздечке, усиливает мою уязвимость.
«Не позволю.»— еще сильнее сжимаю женское запястье, скрипя зубами от гнева. Я должен сопротивляться.
Подаюсь вперед и резко хватаю Марию за предплечья. Она охает от неожиданности, когда я почти закидываю ее на себя сверху. Наши глаза продолжают беспощадно убивать, пока моя рука движется вниз к подолу шелкового халата. Пальцы касаются теплой кожи бедра, поднимаются выше. Она моментально краснеет, а я поднимаю брови в удивлении.
— Детка…— с придыханием растягиваю и протяжно мычу.
Пальцы обжигает от контакта с горячей, скользкой от влаги плотью и я чувствую ее дразнящую пульсацию.
— Действительно скучала…— хриплю на выдохе, вовремя успеваю удержать молодую женщину.
Она пытается уйти от моих прикосновений. Я с трудом сдерживаю себя от намерения протолкнуть внутрь два пальца. Усмехаюсь в ответ на ее приглушенный всхлип. Обхватываю одной рукой за шею и наклоняю к себе. Тянусь к порозовевшим губам и облизываю нижнюю.
Мария хватается за спинку дивана, а другой ладонью упирается мне в грудь. Направляю себя в нее и проталкиваюсь медленными фрикциями.
Глаза моей малышки широко раскрываются, но зубы удерживают громкий стон. Я внутри. В ней, и пусть все катится в пропасть.
Так хорошо, так несказанно горячо и тесно.
Отрываюсь от женских губ и толкаю женское тело на себя. Нетерпеливо сжимаю плоть ее обнаженной груди. Она стала чуть больше и чувствительнее. Я знаю это, поэтому несколько раз вытягиваю сосок пальцами.
Мария опять охает, царапает ногтями мою кожу, пытается выгнуть спину. Не позволяю ей этого, сильнее надавливая рукой на шею.
Мне нужен ее взгляд, чтобы лицезреть через него хрупкую душу, которую стремлюсь заполучить.
— Вряд ли я умру от скуки…с таким…призом.— мое полу-рычание сопровождается резкими, глубокими толчками.
Пульсация ее тела усиливается, я сбиваюсь с ритма, начиная дрожать. Меняюсь в лице и конвульсивно дергаюсь от удовольствия. Реальность размывается туманом, в котором ее тихие стоны звучат с мягким эхо.
Так кончать просто нельзя. Мое сердце пропускает пару ударов, а член превращается в шланг, испуская под давлением густое, живительное семя.
Закрываю глаза, крича нечто бессвязное. Освобождение отдает легкой болью в висках. Я наконец опустошен. Качественно, правильно и к сожалению быстро. Остается только перевести дыхание и продолжить.