Нежно, страстно и одновременно беспощадно.
Рефлекторно сжимаю вместе ноги и морщусь от ощущения засохшего семени на бедрах. Не могу контролировать жар на своих щеках и легкий укол где-то внизу.
— Ублюдок. — слишком жалобно и ничтожно проговариваю в пустоту.— Ты сотворил из отступления преступление!— хочу усмехнуться такой аллегории, но лицевые мышцы окаменели под грузом внутренних терзаний.
Мориарти имел полное право выставить свои условия, а мне повезло узнать о том, что он не прострелил себе башку по-настоящему.
За время его отсутствия, мне дважды приходили пустые сообщения с неизвестного номера, и я была уверена, что это он. Продуманность его поступков поражает и ужасает до приступа тошноты.
Резко встаю на ноги и зажимаю рот ладонью. Позывы к рвоте совсем не удивляют, я же в шоке. Складываюсь пополам над унитазом и конвульсивно дергаюсь, избавляя пищевод от разбавленной горечи.
Джеймс мог бы просто поиздеваться надо мной, унизить, убить, содрать кожу живьем или заставить принять участие в каком-то глупом телешоу для детишек. Попрыгать пасхальным зайцем, потребовать что-то вроде анекдота, наблюдать за тем, как я съедаю целое ведро мятного мороженого, да просто трахнуть в задницу в конце концов!
Жестко, грязно, хаотично. Чтобы оставаться тем, кто он есть и кем всегда был.
Но нет. Джеймс переступил через себя, через свою скуку, постоянное лицезрение и напоминание заурядности с неконтролируемыми приступами гнева.
Он ласкал меня так…просто, без хитрых уловок и чувственно, желая разделить то святое, что называют таинством возлюбленных.
— Нет. Как ты смог…?— смотрю на потолок, оснащенный светильниками необычной формы. Возле душевой кабины висит белое, махровое полотенце.
Мое тело упорно намекает мне, что следует принять душ и я покорно соглашаюсь.
Мориарти действительно хотел. Меня и моего удовольствия, открывал свою страсть и…такую же заурядность. Я впервые оцениваю его, как мужчину, а не психопата. В гендерном плане, он являлся типичным самцом с определенным набором физических данных. Можно было найти малейшие отголоски его неискренности и фальши, но я знаю, что Джим Мориарти никогда не обманет.
В этом его постоянство.
Теплая вода снимает дрожь с моих мышц, а волосы тяжелеют и тянут голову назад. В кабинке находится набор геля для душа и шампунь. Известное имя с громким названием. Tom Ford «Fucking Fabulous».
Ощущения того, что я буду пахнуть его запахом одновременно будоражат меня и возводят привычную ненависть в абсолют. Мне хочется драть собственную кожу до крови, истошно орать, уничтожая голосовые связки и реветь навзрыд от безысходности, но вместо этого, я молча смываю с себя нашу близость, ласкаю тело пальцами, ощущая странное, обновленное томление под густой пеной.
Даже его поцелуи были другими, хотя целовались мы не так часто, чтобы уверенно утверждать. Подавление никуда не исчезло, но вместе с ним вымещались призрачная боль и страдание. Джеймс терзался какими-то муками, силился их преодолеть и делился ими со мной.
«Давай, малыш…покажи мне себя…»
Я показала, с громким позором и неконтролируемой реакцией на каждое его прикосновение. Предательски выгибалась, принимая в себя до самого основания, позволила матке раскрыться и сжать его член в ответ.
Безумно жадно и прекрасно.
Только сейчас осознаю, что плавно двигаю пальцами по распухшему кусочку плоти между половыми губами.
«Когда ты успел заразить меня безумием?»
Глупо спрашивать саму себя. Мориарти давно травил меня своими токсинами. Умело подводил к необратимому и подталкивал к саморазрушению.
Я пала окончательно и возврата больше нет.
Выключаю воду и на автомате собираюсь, поднимая с пола помятую одежду. Пришлось повозиться с волосами, которые слишком долго высыхали.
Я смотрю на свое отражение в зеркале и вижу Джеймса.
«Только…ты…» — все его слова проходят через меня вместе с воспоминаниями и ощущениями глубоких толчков. Они дают оценить свою особенность над остальными.
Возбуждают до еле терпимого омерзения.
Надев куртку, я неожиданно догадываюсь о причине использования плети. Злодей предположил, что после случившегося, я захочу причинить себе боль, как в отместку за уступки. Он обработал мою тело, подарив слабую надежду на самовнушение для роли несчастной жертвы обстоятельств. Дал якорь для возвращения к прежней жизни и восстановления внутреннего баланса.
«С чего ты решила, что я вообще собираюсь это останавливать?» — верно, ты никогда не остановишься, Джеймс.
С этими мыслями, я покидаю чертоги чудовища, открывая новую страницу своей непростой жизни.
***
Я не отходила от взволнованной тетушки Марты несколько часов. Ей так сильно не понравился факт моего отсутствия прошлой ночью, что пришлось насильно врубить все свое обаяние и приготовить вкусный чай с имбирем.
У пожилой женщины развилась мигрень и поднялось давление, а у меня внутри раздавались проклятия перепачканной совести.
Я нагло врала и крепко обнимала близкого мне человека. Выдумала целую историю про несуществующую подругу, хотя не составило бы труда просто позвонить Молли Хупер и договориться с ней о, якобы, вчерашней встрече.
Молли.
Тихий, робкий соучастник интриг детектива и злодея-консультанта. Именно она не смогла нести дальше непомерный груз вины и обязательств, а лишняя рюмка крепкого алкоголя в баре, где я еще работала, развязала язык. Конечно, она не все выложила, но со слезами просила прощения, повторяя одну весомую для меня фразу.
«Я не могла иначе, ведь он попросил меня помочь…»
Воспоминания о патологоанатоме немилосердно подводили и собирали все мои мысли вокруг одной единственной причины. Одного далекого, но дорогого сердцу образа.
Шерлок Холмс.
Мой невозмутимый, живой гений. Настоящий герой, пожелавший скрыться в неизвестности, после последней встречи с Мориарти. Я с самого начала сомневалась и не верила в его смерть. Интуиция упорно не соглашалась с заключением криминалистов и даже, когда на опущенный в могилу гроб падали ошметки влажной земли, я продолжала отрицать.
Женское сердце удивительная штука. Его можно так легко ранить, задеть, остановить и обмануть, но оно будет подсказывать, чувствовать и ждать.
Я совсем не разозлилась на детектива-социопата, когда мне открылась завеса грандиозного плана. Напротив, вздохнула с облегчением, шепча себе:
— Живой…
Мориарти сказал, что вернет его в Лондон через неделю и я знаю, что он все исполнит точно в срок. Это было не обещание, а услуга, за которую я заплатила только аванс.
О полной оплате я стараюсь не думать, отсчитывая каждый пройденный час. Я почти не сплю, ежеминутно анализируя и представляя себе встречу с тем, ради кого пошла на предательство. У меня просто не было выбора.
Я планирую утопить себя в одиночестве, предпочтя затворничество и редкие вылазки на работу в качестве певицы. Уставший разум перебирает мозаику разных событий, возвращая меня к началу переломного момента.
Все началось со звонков и сообщений.
Майкрофт Холмс, старший брат детектива и неизменный «Снеговик» на службе ее Величества. Он перекрыл все ходы и пути. Даже чуть не лишил меня работы, устроив круглосуточную слежку за Джоном и тетей. Он часто звонил доктору и они постоянно спорили. Ватсон требовал от него ответов, но тот был совершенно непоколебим и только я ощущала своим раненым сердцем нараставшую тревогу.
Я понимала, что все эти действия несли некий смысл, потому что наши жизни, каким-то непостижимым образом, оказались под угрозой, с которой не могли справиться британские спецслужбы.