Шерлок был жив, однако что-то пошло не так. Продуманный до мелочей план рухнул, как карточный домик. Я подозревала, что в этот раз он мог не справиться, даже вместе с братом.
— Ваша поездка на родину откладывается, по причине незаконченного дела, связанного с пособниками мистера Мориарти. — увертливо излагал Майкрофт Холмс.
Через месяц, после похорон детектива, он заявился на Бейкер-Стрит, с трудом изображая из себя заинтересованного гостя.
Тогда чиновник впервые отказался от чашки чая, чем изрядно удивил меня. Я старалась вести свое собственное наблюдение за ним, чтобы хоть как-то понять и выстроить несколько предположений.
Отдельного внимания заслужил регулярный, строгий взгляд на экран рабочего blackberry. Холмс старший всегда говорил медленно, не упуская возможности забрызгать слушателя ядом.
И я до сих пор не могу понять, почему Джеймс назвал его Снеговиком, он же натуральная рептилия.
В тот день, чиновник говорил более резко, вернее подбирал слова не столь деликатно. Покрасневшие белки глаз выдавали усталость, а монотонно крутящийся зонт в руке передавал нервозность хозяина аксессуара.
Майкрофт Холмс испытывал волнение, но не подавал вида. В этом прослеживалась родственная связь с Шерлоком. Тем же вечером, я пришла к выводу, что должна что-то предпринять. Но на ум приходили абсолютно нелепые идеи, среди которых одна выделялась особенно ярко.
Я не сводила глаз с телефона, точно зная, что мистер британское правительство не подсунул в него жучок. Парадокс ситуации заключался в том, что спасти моего дедуктивного принца могло только чудовище. У меня еще тогда возникли предположения, что Мориарти воспользуется своим преимуществом и поставит мне невыполнимое условие, но я отважилась пойти на это.
Мои дрожавшие пальцы очень медленно печатали сообщение, словно окунались в густую, вязкую жижу чего-то мерзкого.
«Мне нужна консультация, Джеймс.»— отправила специально с другой сим-карты.
Стандартное предложение, не требовавшее приветствия, но сразу подразумевавшее возможность переговоров.
Я с замиранием сердца ждала ответа, и он пришел через пару минут.
«Пути назад нет…» — подумала я в тот момент, роняя горькие слезы.
Вот и сейчас, спустя пять дней, после той роковой ночи, я продолжаю бродить ночами по дому. От теплого молока в желудке развивается непонятная тяжесть, а сердце стучит вместе с уходящими секундами. Уже какую ночь подряд, я поднимаюсь наверх по лестнице и тихо открываю дверь знакомой комнаты. Меня манит ее пыль и запах, жуткий смайлик на стене с дырками от пуль, а еще помятая охотничья шляпа.
Шерлок терпеть ее не мог, но по непонятной прихоти иногда вел с ней беседы, описывая тщетность и жалкое существование несчастного атрибута одежды.
Если раньше, я пыталась вобрать все это в себя, мягко прикасалась к его вещам, в том числе к синему домашнему халату, то сейчас, меня обжигает собственное осуждение.
Я желаю провести по спинке кресла пальцами, но замираю в сантиметре от обивки. Словно грязная грешница, пришедшая в святыню.
Мне нельзя ни к чему здесь прикасаться, нельзя отравлять выдохами воздух, нельзя вспоминать и думать о нем. Это не похоже на стандартное чувство вины. Глубокое экспрессивное и добровольное подавление.
Я спрячу глубоко внутри себя все воспоминания о детективе, как самые светлые, наполненные искренностью и волнительными переживаниями. Буду держать это в тайне, в виде воображаемого, потаенного мира, где еще есть надежда и знакомая мне дедукция.
Мне одновременно страшно и нетерпеливо от ожидания нашей встречи. Догадается детектив сразу или Джеймс все ему открыто расскажет, ради извращенной потехи? Я не хочу об этом думать, но не могу перебороть себя.
— Вряд ли.— говорю в пустоту, наблюдая за убегающими дорожками света на потолке.
***
Шерлока привезли в Лондон ночью, сразу в отделение интенсивной терапии больницы Святого Варфоломея. Майкрофту пришлось перекрыть пару городских улиц, чтобы машина скорой помощи могла скорее доставить пациента к врачам. Я не знала точно об этом, просто предположила, учитывая звонок Молли и торопливое возвращение Джона на Бейкер-Стрит.
Все держится в строжайшей секретности и только мы, самые близкие для Холмсов люди, послушно ожидаем в коридоре больницы. Врачам запрещено освещать диагноз пациента, но состояние детектива, за шесть дней наблюдения, стабилизировалось.
«Что же с ним случилось?»— я сижу на скамье и слушаю музыку в наушниках, совсем не замечая приближения угрозы в лице доктора Ватсона.
Он резко дергает за правый шнур наушника, чем сильно нервирует меня, заставив вздрогнуть от неожиданности.
— Ты знала? —этот вопрос был ожидаем.
— Что именно? — не хочу мучить свой мозг анализом, поэтому задаю встречный вопрос для конкретики.
— Шерлок. Он жив и сейчас в реанимации! — Ватсон сжимает руки в кулаки, его уши краснеют, а взгляд наполняется иглами подозрений.
— Джон, прошу тебя…— тетя Марта подходит к нему и проводит худой ладонью по плечу. — Главное, что он жив.— ее глаза наполняются слезами, а белый носовой платок уже давно промок.
— Мориарти. — голос Джона понизился, словно эту фамилию было запрещено произносить. — Он тоже остался жив? Это ведь он сотворил с ним такое?
Его вопросы все больше пугают меня и тетю, но своевременное появление британского правительства помогает сгладить напряженную ситуацию.
— Мориарти мертв и уже никогда не побеспокоит вас. — уверенно заявляет чиновник, стукнув острым носиком зонта по гладкой плитке пола больницы.— Часы ожидания здесь бесполезны, но я могу сказать, что завтра Шерлока переводят в обычную, отдельную палату. .
— Как он? — резко спрашиваю, сквозь огромный ком в горле.
— Вас не должно это волновать. — проговаривает Холмс старший, не скрывая морозного льда в своих глазах.
«Он знает» — проносится ужасающая догадка в моей голове.
Ну конечно. Вот откуда эта завуалированная угроза. Майкрофт наверняка приказал своим людям проследить за мной в тот вечер и понял, с кем я провела ночь. Он не побрезгует использовать эту информацию для собственной выгоды, тем более, что я никогда не внушала ему доверия.
— Я хочу его увидеть. — говорю тихо и смело смотрю в глаза рептилии.
Джон неодобрительно хмурит брови, но не вмешивается, предпочитая наблюдать за нами. Он терпеть не может недомолвок, а новые тайны, связанные с воскрешением его лучшего друга выбивают из колеи здравомыслия.
— Вы хотите…— Майкрофт хмыкает и внимательно рассматривает меня своими змеиными глазами. — Как легко требовать, размениваясь собственной исключительностью.
— О чем вы говорите? — вытирая слезы с щек, спрашивает тетя Марта. Она с подозрением смотрит на чиновника, демонстрируя неприязнь. — Ваш брат в реанимации, без сознания, а вы ничего нам не рассказываете…
— Миссис Хадсон…— Холмс старший закатывает глаза в раздражении и поворачивается к пожилой женщине. — Помолчите, — он почти шипит, крепче сжимая рукоять проклятого зонта.
Тетя раскрывает губы от резкого вдоха, не справляясь с возмущением, а меня так и тянет на отчаянный крик с использованием кулаков. Поэтому я буквально подпрыгиваю с места, удерживая кожаный рюкзак за тонкие лямки. У меня слегка темнеет в глазах, но я продолжаю сверлить дырку в голове правительственного пижона.
— Я же сказала, что просто хочу его увидеть. — меня трясет, сердце громко стучит в груди, а голову накрывает странная духота.
— Увидите. — уже тише проговаривает Майкрофт и медленно разворачивается в сторону закрытой палаты.