Впереди три двери. Джеймс открывает первую и за ней оказывается небольшая кухня, если судить по наполовину разломанному гарнитуру. На полу валяется мусор вперемешку с какими-то вещами. Кухня проходная, поэтому мужчина двигается по направлению к соседней комнате. Гостиная. Тоже вся развороченная и захламленная. Зато сохранился диван, почти приличный на вид.
Барнс вновь выходит в коридор, придерживая дверь, чтобы Стив вышел следом.
Мальчик не совсем понимает, что толкает его на тот поступок, который он совершает далее. Роджерс подходит к последней двери и распахивает ее. Напротив него, в паре метров, стоит человек. Точнее, он раньше был человеком. Мальчик впадает в ступор и пялится на зараженного, который почему-то не торопится нападать, стоит на месте, едва заметно покачиваясь. Стив делает шаг назад, половица под его ногой скрипит, и зараженный резко вскидывается от громкого звука.
– Ой, – успевает выдать Роджерс, прежде чем захлопнуть дверь. В нее с той стороны врезается зараженный.
Все это занимает от силы несколько секунд. Джеймс даже не успевает среагировать и отдернуть мальчишку, чтобы тот не лез впереди него. Стив обычно вообще держится у Барнса за спиной, поэтому проблем не возникает, а тут…
– «Ой»? Серьезно? Серьезно, блять? – спрашивает Джеймс, вновь открывая дверь, одной рукой вцепляется в шею ринувшемуся вперед бегуну, а второй вгоняет нож в темечко. Кости противно хрустят, что-то хлюпает, зараженный сдавленно сипит и валится на пол, когда Барнс его отпускает.
Мужчина поворачивается к Роджерсу и с осуждением смотрит на него.
– Язык.
– Чего?
– Не выражайся, – поясняет Стив, опирается на дверной косяк и заглядывает в комнату.
Барнс не находит, что ответить. Он несколько обескуражен поведением мальчишки, да и ситуацией в целом.
– Какая это стадия? Первая? – спрашивает Роджерс, когда Джеймс роется в куче мусора, сваленной у окна.
– Первая, – подтверждает мужчина, оборачиваясь через плечо, бросая взгляд на мальчика, который присел около тела и внимательно разглядывает зараженного, – бегун.
– Почему он не напал сразу? – Стив отмечает потрепанный вид, грязную одежду, кожу лица и рук. Около рта и носа размазаны кровавые дорожки. Вообще, на этой стадии зараженный мало отличается внешне от обычного человека.
– Зачастую они пассивны. Скорее всего, их организм еще борется с грибком, а такое состояние нечто вроде сна. И в такие моменты они реагируют лишь на шум неподалеку.
– Почему тогда «бегун»?
– Обычно они держатся в группах, – поясняет Барнс, отворачиваясь от кучи барахла, в которой нет ничего мало-мальски полезного, – окружая жертву они становятся довольно быстрыми и ловкими.
– А щелкуны?
– Третья стадия. Вторая – между бегунами и щелкунами – сталкеры. Зрение и скорость развита, как у бегунов, но уже начинает развиваться эхолокация, как у щелкунов.
– Я не знал о сталкерах, – признается Стив, отходя от зараженного и устраиваясь в полуразвалившемся кресле.
– Их редко можно встретить, нападают из-за укрытия. Если нам повезет спуститься в какой-нибудь подвал или катакомбы, то там, скорее всего, именно с ними мы и проведем незабываемые часы.
– Не знаю, что меня сейчас поразило больше: новая информация или то, что ты, оказывается, знаешь так много слов.
– Ха-ха. – Барнс с совершенно бесстрастным лицом смотрит на Стива.
Джеймс ни за что не признается, что это засчитано. Чертов Роджерс.
– Надо проверить пристрой, – переводит он тему и выходит из комнаты.
Оказавшись спиной к мальчишке, Барнс позволяет короткой, быстрой ухмылке скользнуть по губам.
***
В конце сентября заряжают дожди. Идти в такую погоду не имеет смысла: видимость почти нулевая, дороги размыты, да и подходящей одежды у Стива нет. Не хватало еще, чтобы мальчишка заболел.
Больше недели они почти безвылазно сидят на месте. Мужчина, куртка которого довольно плотная, совершает короткие, не особо успешные набеги на близлежащие дома очередного небольшого городка, в котором они с мальчиком останавливаются.
Стив не любит оставаться один. И дело не в том, что он боится, а в том, что когда Барнса нет рядом, Роджерс начинает волноваться. Вроде бы Джеймс немного приходит в себя и теперь не лезет на рожон, но Стив все равно испытывает беспокойство: мало ли во что ввяжется мужчина. Мальчик предпочитает не выпускать его из-под своего чуткого контроля. Узнай Барнс, как для себя все это формулирует Стив, удивился бы, наверное.
– Можно пойти с тобой?
Джеймс понимает, что сидеть в четырех стенах который день подряд – не особо весело, но взять мальчишку с собой не может. Нужно найти для него теплую одежду. Барнс ругает себя за то, что раньше не подумал об этом.
– Я ненадолго, – коротко отвечает он. Оставляет на тумбе нож и выходит из комнаты, слыша за спиной тяжелый вздох.
Стив закрывает за ним дверь на защелку, берет в руки нож, который мужчина теперь оставляет, когда уходит, и снова садится на стул, подтягивает колени к груди и терпеливо ждет возвращения Джеймса.
Барнс старается не уходить дольше, чем на час-полтора. Ему не нравится оставлять мальчишку одного. Почему-то Джеймсу постоянно кажется, что стоит ему только выпустить Стива из поля зрения, как Роджерс тут же найдет, во что вляпаться. Вроде бы мальчик и сидит за закрытыми дверями, не привлекая к себе внимание никоим образом, вроде бы Барнс и объяснил ему, как пользоваться ножом и обороняться в случае чего, но на душе все равно неспокойно, когда Стив не сопит за спиной. Надо найти одежду, переждать непогоду и они смогут двинуться дальше, все будет нормально.
В этот раз он отходит дальше. Все близлежащие дома уже осмотрены и нужно проверить другие. Это все отнимает достаточно много времени, на самом деле. Сначала нужно убедиться, что поблизости нет людей или зараженных, а если и есть, то либо уйти, либо… Барнс не хочет ввязываться в драку ни с теми, ни с другими. Пыл действительно поостыл. После нужно какое-то время следить за выбранным домом, потом проверить все этажи и помещения, и только затем обыскивать.
На этот раз Барнсу везет. Почти сразу он находит рубашку, у нее оторваны все пуговицы и на рукаве слева небольшая дырка. Все равно пригодится, ночами становится холоднее и Стиву не помешает дополнительный слой одежды.
В следующих двух домах нет ничего, что можно было бы прихватить для Роджерса. Зато Джеймс находит тазик и небольшую кастрюльку.
Подходя к пятому дому, Барнс прикидывает, сколько времени уже прошло с его ухода. Выходит прилично и он решает, что этот дом будет последним. На первом этаже нет ничего, кроме голых грязных стен и мусора. Под лестницей по полу тянется засохшая кровавая дорожка, обрываясь у двери, которая, видимо, ведет в подвал. Мужчина уныло думает, что именно так и начинались низкосортные фильмы ужасов. Поэтому решает поступить умнее и идет на второй этаж. В спальне находит более-менее целую простынь, а в гардеробной – о чудо – пару ботинок. Джеймс подозревает, что Стиву они будут великоваты, но это все же лучше чем тряпичные кеды. В кладовой только пыльные пустые банки да металлическая тарелка с какой-то плесенью. В уборной сломанный унитаз и грязная, забитая ванна со стоячей водой. Остается последняя комната. И Барнс не особо надеется что-то там найти. Но удача сегодня улыбается Джеймсу, если и не во все тридцать два, то в двадцать восемь уж точно, и под сломанной кроватью он находит шапку. Светлая шапка с помпоном. Только вот сбоку запачкана чем-то бурым. Мужчина смотрит на головной убор в своей руке, прикидывая что-то, после прячет его в карман куртки и торопливо сбегает по лестнице вниз. Накидывает капюшон и выходит под проливной дождь.
Обратный путь кажется короче. Перед входом в дом Джеймс оставляет найденный тазик. Капли тут же звонко начинают биться о железо, довольно быстро заполняя посудину.